Дерзай, дщерь! - [34]
Действительно, когда удается присущую женской натуре жажду любви, нежности и заботы сфокусировать в стремление к Небесному Жениху и в прекрасном безрассудстве ради Него забыть себя, отвергнуть все мирское – тогда рождаются мученицы и преподобные. Отчего же первоначальная ревность угасает, отчего не все, и далеко не все, становятся святыми?
Может быть, мешает пресловутая женская эмоциональность; мы бесконечно терзаем духовников напористыми вопросами «как спастись» и «что делать», но в глубине души, т.е. на самом деле, желаем исполнения собственных наивных и мелочных фантазий; в нашем сердце живет личное представление о Боге, а не Сам Христос, совершенно конкретно сказавший «соблюди заповеди». И порой «подвиги», которые мы пробуем совершать по житийным образцам, становятся уловкой, попыткой получить за свои усилия гостинцы от Всевышнего. Хочется праведности, идеала, тоска по Богу имитируется в понятиях юридизма или психологизма, т.е. того же эгоизма.
На Троицу, первую или вторую в жизни, М. пришла к ранней литургии и ждала, что снизойдет Дух Святой; потом осталась на позднюю и опять ничего не произошло. Каждый год в Троицын день она вспоминала тогдашнее разочарование и наконец поняла, чем ценен полученный урок: у Бога нет расписаний, времен и сроков, всё что мы имеем – дары, которые Он дает, если желает и когда пожелает. Та же М. испытала нечто сверхъестественное в совсем не подходящих условиях, на рынке, совершенно неожиданно; пришлось отойти в угол, поставить на пол сумки и отвернуться к стене, чтобы скрыть струящиеся по лицу слезы. В тот день она закупала провизию к проводам сына в армию; Божие утешение, как ей открылось позже, предваряло грядущую скорбь от разлуки.
Словом, не следует мучить себя и других недоумениями, бесполезно суетиться, надеясь достучаться до небес и получить оттуда гарантию вышнего благоволения; лучше дать место времени и довериться Богу; неверный образ Бога, который мы рисуем по своему образу и подобию, наделяя злопамятностью, брюзгливостью и мстительностью, порождает массу глупостей. «Господь не такой жестокий, как мы», говаривала одна старушка. Нельзя никогда допустить смрадную мысль: Он не простит! – что бы ты ни натворила, даже такое, чего сама не простила бы никогда и никому.
В святцах встречаются бывшие блудницы, которые, покаявшись, стяжали не только прощение, но и великие божественные благодеяния: кроме Марии Египетской, преподобномученица Евдокия (в инокинях Евфросиния, память 1/14 марта), блаженная Таисия (10/23 мая), преподобные Феодора (11/24 сентября), Пелагия (8/21 октября) и Таисия (8/21 октября). В «Житии святых Василия Нового и Григентия епископа» упоминается некая старица: «в молодости своей по внушению сатанинскому впала она в непотребство, однако вернулась в гавань раскаяния и, поскольку подвизалась богоугодно, была удостоена дара предвидения, который Бог дает искренне кающимся» [133].
Даже самая счастливая и яркая жизнь заканчивается смертью, переходом в иной мир, и ценным оказывается лишь собранное для вечности. По этой причине и существуют правила, ограничивающие сладость жизни, предписывающие воздержание от телесного ради духовного. Свое «не хочу» приходится заменить словом «надо», т.е. подчиниться церковному уставу, научиться слушать старших, имеющих больший опыт жизни в христианстве, воспринять дух терпения, целомудрия и смирения, открыть на практике целительный смысл молитвы и поста. Всё это и означает «работать в винограднике, трудиться над рождиями, т.е. над собою», говорит Григорий Палама и восклицает: «Сколь непостижимо велико человеколюбие Божие! И награду нам обещает и дает – за то что потрудились над самими собою и для себя самих: приидите, говорит, получите жизнь вечную, от Меня богатно подаваемую» [134].
Но когда же, когда наконец произойдет исцеление? И как? И нельзя ли ускорить его с помощью аскетических средств, успешно применяемых святыми? Например, читаем, дева Феврония употребляла хлеб и воду через день, ложем имела узкую доску, молилась ночи напролет; чудная Домнина постоянно проливала слезы, питалась размоченной чечевицей, жила, отказавшись от состояния, в палатке из стеблей мелиссы; игумения Афанасия носила власяницу, спала на каменьях, рыбу вкушала лишь на Рождество и на Пасху; преподобные Марина и Кира 52 года не снимали тяжелых цепей – вериг, гнувших их к земле, трижды выдерживали без пищи Моисеев сорокадневный пост, никогда не мылись и, самое недостижимое для нас, всегда хранили молчание [135]. Они мучали себя не ради «перековки» и безгрешности, а ради любви ко Христу: наказывали тело, чтобы освободить дух, избавившись от плотоугодия, смириться в борениях и через смирение приблизиться к Богу.
Непременно нужно попробовать. Поделилась 3., как она упражнялась в бдении: когда глаза совсем слипались, умылась, как учили, холодной водой, погасила свет в ванной… и проснулась на полу в коридоре уже белым днем. Еще она приучала себя поменьше есть, по рецепту аввы Дорофея постепенно урезая порцию, пока не хлопнулась в голодный обморок прямо на улице.
И. Ф. чуть не повредилась разсудком: чтоб не спать, она, по рецепту современных греков, напивалась кофе и молилась с поклонами; днем раскалывалась голова, колотилось и болело сердце, но И. Ф. всё приписывала козням лукавого и не сдавалась. «Мощь кофеина и азарт полнощный легко принять за остроту ума», предостерегает поэт (Б. Ахмадулина); И. Ф. стали посещать видения: то будто змей из иконы Георгия Победоносца выползти покушался, то кот, живой и ею любимый, из темного угла кулаком погрозил. И.Ф., разумеется, вообразила себя борительницей с духами злобы поднебесной, сыпала духовными советами, намекая на особенные тайные познания: ведь аще у нас
