Дермафория - [25]

— Я только хотел отдать их тебе.

Он хныкал, как восьмилетний мальчишка, пытаясь втюхать мне какую-то чушь, сочинить дешевое оправдание и одновременно перемежая поток проклятий словом «больница». На полу валялись два пузыря с кислотой, коврик под ними расплавился до состояния комковатого пластика. Сбежав с моего инструктажа, он исчез из поля зрения примерно на час, но потом все же явился. Разумных объяснений случившемуся не было. Ничто не указывало на попытку припрятать какие-то материалы или сварганить что-то для собственного потребления. А раз так, то оставалось признать очевидное: имела место банальная, бессмысленная Оплошность, очередной печальный эпизод в цепи тех, что случались в набранных Уайтом командах с удручающей регулярностью.

— Больница — это полиция и суд, а дальше тюрьма, — сказал я остальным, а потом повторил лично для Багги: — Помощь ты получишь, но я сам ее организую. Эй, новенький, скажи-ка, у тебя есть что-нибудь для него.

— Что? Что что-нибудь?

— Что-нибудь от боли.

— Да, кое-что у нас есть.

— Давай сюда. Живо.

Проглотив три таблетки валиума и запив их квартой теплого пива, Багги притих. Он лежал на полу, свернувшись, дрожа, как жертва тюремного карантина, а между тем слой похожей на лишай белой пудры пожирал его заживо.

— Присмотрите за ним. Как только начнет жечь, подсыпайте соды. — Я достал из кармана ключи.

— А ты куда?

— За помощью. — Любой медик в здешних краях моментально смекнул бы, что означает ожог соляной кислотой, поскольку с первого взгляда было ясно, что Багги не чистил бассейн и вообще давно не приближался к воде.

— Можешь воспользоваться нашим телефоном, — сказал один из них. — У нас есть. На кухне.

— Считайте, что его уже нет.

* * *

Автостоянка чуть в стороне от автострады представляла собой едва ли не оазис посреди пустыни: две забегаловки, две заправочные станции и четыре мотеля с рекламой дешевых номеров, что указывало на их приближенность к тюремным камерам. Я остановился у одной из закусочных, попросил чашку кофе и монет для автомата, а потом позвонил Уайту с платного телефона. Набранный номер не был номером самого Уайта, а всего лишь номером какого-то пейджера, анонимный владелец которого в свою очередь позвонил Уайту. Номер менялся каждый месяц, как и четырехзначный код для отзвона.

Через три минуты телефон зазвонил. Знакомый голос сказал:

— Пошел.

— У меня «плетеный человек».

— Насколько плохо? — поинтересовался Уайт.

Перспектива свалить вину на меня его явно порадовала.

— Жив. Дыма нет. Это последняя из хороших новостей. Положение серьезное. Требует врача.

— Это твоя проблема.

— Любителей наняли вы.

— Где ты?

— На Маяке.

— Буду через три часа.

Я повесил трубку, зная, что больше не услышу ничего.

К тому времени как я вернулся, Багги, обсыпанный содой и перекормленный валиумом, скрючился в позе зародыша с закрытыми глазами и открытым ртом. Остальные демонстрировали образец трудолюбия и демонстрировали готовность учиться.

Доверять этим клоунам работу с горячими растворителями я не мог, а потому сделал выбор в пользу более медленных методов. Мы загружали спичечную пыль в стеклянные посудины с денатурированным спиртом, приготовленным в другой лаборатории, и ставили банки с мутноватой коричневой жидкостью на кухонный стол. На протяжении первых тридцати минут их регулярно встряхивали, потом смесь пропускали через двойной фильтр и оставляли на время, чтобы выпарить алкоголь. После двух экстракций с применением двух разных растворителей мы получали три унции чистого красного фосфора.

Смена еще не закончилась, а Багги уже полулежал на переднем сиденье в фургоне Уайта. На заднем Могильщик, с перепачканной шоколадом и фруктовым коктейлем физиономией, играл с голыми пластмассовыми фигурками.

— Вы о нем позаботитесь? — спросил я. Уайт жевал ноготь. — Да?

— Дурацкий вопрос для такого смышленого парня.

— Вспомните об этом, когда будете набирать следующую команду из одноклассников вашего сынишки.

— Обязательно. А теперь хорошая новость. Хойл хочет увеличить производство.

— Я уже увеличиваю производство. Тем здесь и занимаюсь.

— Занимаешься ты здесь тем, что играешь в свои химические игры.

— Конечно, а еще тем, что вожу за ручку ваш батальон идиотов, разбросанный от Лос-Анджелеса до Техаса.

— Хойл рассчитывает на четырехкратное увеличение производства, — продолжал Уайт, как будто я вообще ничего не сказал, а он между тем обращался к массовой аудитории. — И он рассчитывает на тебя.

— Нет. — Уайт нес чепуху, хотя сам этого, похоже, не понимал. — Хойл рассчитывает на троекратное увеличение. Остальное это уже ваши благие намерения.

— Я на твоей стороне, Эрик, — улыбнулся Уайт. Попался-таки. — Решаю твои проблемы, чтобы ты не отвлекался и занимался только тем, что у тебя получается лучше всего.

— Я для того за это все и взялся, чтобы потом уже ничем не заниматься.

— Перестань, Эрик. Тебе просто захотелось поиграть в сумасшедшего химика. Причем в лаборатории, оборудованной за наши деньги.

— Которая окупится через тридцать дней. В чем вы правы, так это в том, что я действительно хочу, чтобы мне не мешали. Работать.

— Ради чего?

— Пока не знаю. Это и называется исследованием.