Деревянный хлеб - [10]

Они побрели по мелководью к омуту. И мокрое тепло реки, не успевшее остыть за ночь, медленно поднималось по ногам, животу и груди… Санька нырнул, ощутив воду всем телом, каждым волоском, и вынырнув, оттолкнулся от упругой поверхности, выбросился чуть не по пояс и с диким криком снова ушел в глубину. Снова вынырнул и восторженно заколотил руками по воде, отбивая ладони, они становились горячими.

Вздымались и оседали пенистые взрывы, рядом бесился Витька Коршун, он тоже что-то орал; откликались берега и гулкие понтоны моста — такой шум, словно пришел купаться взвод солдат, которых редко выводят на реку.

Устав, лежали, раскинув руки, из воды торчали только лица… И пусть течение несет до самого моря или просто куда-нибудь в неизвестность. Говорят: плохо плыть по течению. А если в конце пути ждет море, тогда как?

Их снесло под железнодорожный мост, вверху отчаянно грохотал литерный поезд, и оглушительные металлические звуки бешено метались, запутавшись в стальных сетях подвесных опор. Командированные люди спешили в Москву подписать срочные бумаги. На крыше последнего вагона кто-то сидел, он помахал рукой.

Река отпустила их у песчаной косы и побежала дальше…

На другой стороне реки в редком ивняке мелькали белые спины коров, и невидимый пастух стрелял кнутом. А еще дальше виднелись красивые башенки старой усадьбы, стоящей на лугу, оттуда доносились скучные голоса моторов — там находилась городская авторота. Над башенками кружили птицы, то рассыпаясь в стороны, то смыкаясь в черную тучу.

Задышал, застучал, заскрежетал, зазвенел, заохал земснаряд, вытаскивая из-под воды бесконечные ковши-черпаки, ударил из длинной трубы по берегу плотной серой струей; она пронзительно шелестела песком, который несла вместе с водой.

Из-за поворота широченной заводи, взрытой местами рябью, как от наскоков налетающего дождя, показался буксирчик с баржами, загудел непомерным басом, и разводной понтонный мост переломился надвое, освобождая проход.

Утро наступило бесповоротно.

Санька и Витька бежали назад по берегу. Кулики, чем-то кормясь, разгуливали у кромки воды, они подпрыгивали в воздух, растопырив крылья, и удирали низко над землей. Они летели как-то волнисто, взмах — вверх, проваливались вниз, взмах — вверх, опять вниз… Затем резко взмывали, пропуская ребят вперед, и возвращались на прежнее место кормиться.

Санька и Витька свернули за кусты к своей одежде.

— А-а, ваше? — испугался Рыба-лоцман, выдергивая быструю руку из кармана Витькиных штанов. — Гляжу, чья-то одежа лежит…

— Я тебе погляжу, пся крев! — задыхаясь, сказал Коршун. Он с разбегу метнул ему ногой песок в глаза и ударил его головой в грудь.

Ворюга шлепнулся плашмя, Санька мгновенно стал выкручивать за спину руки.

— Я же не знал! — взвыл Рыба-лоцман и задергался.

— Ну его, — остыл Витька, даже не проверив свои карманы. — Цело все.

— Да ты посмотри, — посоветовал Санька.

— А у меня ничего не было…

Санька отпустил… Рыба-лоцман, ругаясь, зашел в воду и стал промывать глаза.

— Откуда же я знал? — бормотал он, не оборачиваясь, и пригрозил: — Кольке Пожарину скажу.

И только это сказал, как неподалеку, из-за длинной гряды песчаных бугров, давно намытых земснарядом, появился сам Пожарин. Он шагал в город. Рыба-лоцман унесся за ним, догнал, показывал рукой на обидчиков. Но Пожарин не останавливался, Рыба-лоцман забегал вперед, в точности следуя маршруту Акулы.

Санька и Витька смотрели им вслед с облегчением, радуясь, что Пожарин уходит.

— Что-то Юрки долго нет, — медленно сказал Санька, думая совсем о другом.

— Может, засыпался? — не сразу произнес Коршун.

Они сели и смотрели на реку, как сквозь стекло. Противная дрожь страха затихала в них, пока не прошла, и тогда они ясно увидели радостную реку в великолепии вставшего во весь свой круглый рост солнца.

Витька оглянулся на дом Лысой Тетки: крыша с трубой высовывалась над буграми песка, теми самыми, из-за которых недавно возник Пожарин.

— Я на разведку, — встал Коршун. — Сиди здесь, шмотки карауль.

— Я лучше с тобой, — вскочил Санька. Он испугался: а что, если вернется Пожарин!

Они все еще препирались, когда послышался свист. Юрка бежал к ним, проваливаясь в рыхлом песке, как в снегу, и отчаянно размахивал своими брюками и рубахой.

— Сматывайтесь! — завопил он.

И Витька с Санькой сразу стартовали по берегу. Юрка их так бы и не догнал, если бы они не остановились за железнодорожным мостом.

— Вам хорошо, — заныл Юрка, почему-то стуча зубами, — а я чуть не пропал! — Он прыгал по берегу, судорожно вдевая ногу в штанину.

Что случилось с Юркой

Такое случилось!

Юрка, как знаменитый следопыт Натти Бумпо, пошел к Лысой Тетке на разведку. «Поместье» — дом в четыре узких окна и веранда, времянка, длинный сарай, всякая другая дощатая мелочь, окруженные забором, — располагалось среди незатопляемых рекой песков.

— Подступы, — говорил Юрка, — простреливаются на все триста шестьдесят градусов. — И почему-то сказал: — Поэтому кругом ни одной собаки.

Можно подумать, что Лысая Тетка только тем и занимается, что отстреливает из снайперской винтовки бродячих собак.

Задание у Юрки было четкое: выявить, кто к Тетке ходит. Подозрительных брать на зарубку в мозгу: они-то, может, и есть те самые мошенники, что торгуют «деревянным хлебом» из ее тайной пекарни на рынке.