Деревянные волки - [11]

Потом были круглый стол в саду, индюк с яблоками и водка, которую одноглазый разливал по стаканам, бегая зачем-то по кругу, хотя можно было запросто дотянуться с места.

На озеро мы попали уже под вечер. Сашка занялся палаткой, Славик — костром и шашлыками, а Жора, освободив багажник, снова куда-то уехал.

Разбив палатку и заготовив на ночь дров, Сашка присел у костра. Славик что-то рассказывал, нанизывая мясо на шампуры, сам же смеялся и снова рассказывал.

Александр упорно боролся со сном.

Славика это явно раздражало:

— Сань, да брось ты спать. Опухнешь. Пойди, искупнись — и все пройдет. Всю ночь спал, утром в машине спал, в бане спал, сейчас спишь.

— Может, я еще расту. Все. — Он встал, посмотрел на озеро, потом на небо, зевнул. — Я «программу минимум» выполнил — иду в мешок. — Развернулся и ушел в палатку.

— Ну, детский сад, ну я просто худею, дорогая редакция. — Славик отыскал бутылку водки, откупорил ее, налил в железный стаканчик, выпил — и запел: «А поутру они проснулись, под ним помятая трава. Зачем — зачем на белом свете есть безответная любовь. Зачем ты в наш колхоз приехал, зачем нарушил мой покой…».

Сашка несколько раз перевернулся с боку на бок вместе с мешком и уснул. А Славик еще долго вертел по кругу свой скудный песенный репертуар…

Проснулись мы от громких голосов у костра.

— Так я и знал: костер потух, один залез в бутылку, другой — в мешок, каждому свое. Ну, олухи, ну, ваше счастье, что я сегодня добрый.

— Шеф, «программу минимум» мы выполнили. Я даже восемь песен спел. А тебя все нет и нет. Нам что теперь — друг другу лекции читать о международном положении, или чего? Студент! Выходи, барин приехал! Праздник начинается.

— Костер разожги, лектор!

— Понял. Не дурак.

Сашка медленно и нехотя вылез из мешка, легонько постучал себя ладонью по щекам и «вышел» из палатки.

В это время Татьяна и Ольга (так звали «девочек») разбирали сумки, выкладывая продукты на расстеленный возле костра брезент. Славик усердно пытался раздуть костер, Жора крутил ручку большого транзисторного приемника, отыскивая нужную волну.

Сашка подошел к костру.

— Здрасьте, — сказал он.

— Здрасьте, — одновременно ответили Ольга и Татьяна.

— Знакомьтесь — Александр. — Жора сделал театральный жест рукой.

— Комсомолец! — добавил вдогонку Славик.

— Оля.

— Таня.

— Очень приятно — Саша.

Когда разгорелся костер, Жора вдруг скомандовал, как будто был в армии:

— А теперь все в море! Кто первый на том берегу — тому приз. Я приготовил. Уклонистам — позор и презрение.

И все почему-то стали раздеваться. Славик и Сашка «тайно» поглядывали на женщин. Жора «тайно» наблюдал за Славиком и Сашкой.

Ольга в чем-то явно проигрывала Татьяне, хотя и была лет на десять младше.

Раздеваясь, Славик делал много лишних движений и что-то нашептывал себе под нос. Разделся он самым последним, но, видимо, решил всех обогнать на «финише» — рванул с места с диким визгом и гиканьем, высоко поднимая свои острые коленки. Его явно заносило влево, как будто дул сильный ветер, и последние шаги к воде он делал уже в кустах.

Сашка уходил от костра последним. Татьяна шла шагах в трех впереди. Вдруг, повернувшись, она погрозила ему пальчиком:

— Замерзнуть боишься?

— Нет. Я боюсь ночной воды.

— Маленький мой, — почти пропела она.

— Мне всегда кажется, что кто-то должен схватить меня за ногу и утащить на дно, — сказал он смущенно.

Татьяна улыбнулась. Остановилась на берегу. Потом медленно вошла в воду и поплыла.

Постояв некоторое время у воды, Сашка вернулся к костру.

Голоса «уплывали» уже на середину озера, а в воздухе пахло будущим дождем. И время потянулось совсем по-другому — по сравнению с тем, когда эти голоса были здесь, возле костра. И огонь был совсем другим — сейчас он был грустным и нежным, а ведь может быть злым и жестоким; он может тихо умереть, но может и беситься в агонии…

Я почему-то совсем не удивился тому, что случилось дальше. Может быть, потому, что мне самому хотелось хоть каких-либо событий — отпущенное мне время тоже как-то проходило, а последние дни были достаточно скучными, однообразными и предсказуемыми.

Сашка сидел у костра и бездумно поправлял обгоревшей веткой головешки.

Я удивился: как он мог не слышать Татьянины шаги — она подошла сзади и закрыла ему глаза ладонями.

— Славик? Жора? — стал угадывать Шурик. — Остап?

Еще бы одноглазого приплел сюда же, было бы совсем смешно.

Не опуская рук, Татьяна засмеялась, прижалась грудью к его спине и шепнула на ухо:

— Глупенький какой, женщину от мужчины отличить не может, мальчишка.

Он двигался, он еще не придумал, что нужно делать, а ее пальцы в это время опустились на шею.

— Вы ищете сонную артерию, хотите, чтобы я уснул?

— Я ищу твой пульс, хочу узнать, как вы на меня реагируете. — Она выделила слово «вы».

— Нормально реагирую. — Он сбросил ее руки, поднялся и развернулся к ней лицом.

— Я замерзла, — сказала она почти детским голосом, стряхивая с волос воду непонятным движением головы, — и тебя заморожу. — И снова потянулась к нему.

Он прикоснулся к ее ладони, медленно убрал руку со своего плеча и вдруг замер, увидев безымянный палец без одной фаланги.