Деревянные пятачки - [40]

Надо искать черепаху. Может, спуститься к Кушкарачай? Вон она извивается в изгрызенной ею земле, бурная в ливни и раздробленная на сотни сверкающих ручьев в засуху. Мутная, шумящая в камнях, с ледяной водой. От нее отходят арыки, перекрытые щитами. Подыми щит — и вода побежит на поля. Тут по три урожая снимают за лето. Очень быстро вызревают помидоры. Они немного теплые в жару, но все же прекрасно освежают...

Вот она, черепаха! Серая, как камень, покачивающая своим панцирем, как горбом!

Можно бы не бежать к ней. Никуда она не удерет при своей скорости передвижения. Но он двумя прыжками достиг ее. И ухватил руками за края панциря, и оторвал от земли. И возликовал от ее тяжести. Да, она была тяжелая, эта черепаха. Килограмма четыре. А то и пять! Он держал ее как щит. Он видел ее всю сразу — овалообразную, с многослойными квадратами наростов на панцире, с вырезами для ног и головы, с темно-желтой отшлифованной нижней площадкой.

Найдена черепаха! Ах, черт возьми, как всё же это здорово найти такую громадную черепаху! Значит, они водятся возле воды. Она, наверно, шла пить. Вот где надо искать! А не там, в зное, в камнях. Тут надо искать!

Человек смеялся. Он опустил в рюкзак добычу и, испытывая приятную тяжесть, пошел домой. Теперь уже и солнце не так палило, и ноги меньше спотыкались, и даже не хотелось пить. Вот что делает удача!

Через рюкзак черепаха скребла ему спину, и от этого было немного приятно. Не укусила бы! Ей, конечно, не очень нравилось то, что с ней случилось. Шла пить. Никого не трогала. Кто знает, может, несла яйцо и собиралась закопать его в горячий песок. У нее были свои дела. И вдруг совершенно бесцеремонно кто-то схватил ее и сунул в темный мешок, и теперь ей никак не выбраться. И она царапает спину. Конечно, ее понять можно, но что же делать, если нужен черепаховый суп для детей, для матери, для жены, да и для себя самого. Тут уж ничего не поделаешь. Необходимость...

Черепаха все сильней и настойчивее драла когтистыми лапами плотную ткань рюкзака. «Сильная, черт возьми!» — все убыстряя шаг, весело думал человек. И шагал, шагал, подгоняемый нетерпением. И не замечал уже, как из-под ног выскакивали серые кузнечики, и не глядел на Большой Кавказ, и не думал о жестком воротнике. От всего этого отвлекала радость. Он обратил внимание, только уже войдя в аул, на вкусный запах свежеиспеченного чурека.

В стороне от дороги, у круглой ямы сидели на корточках азербайджанки. Рядом с каждой лежала длинная узкая доска, заполненная кругляками из теста. Одна из женщин раскатывала свои кругляки в плоские лепешки, смазывала одну сторону лепешки сырым яйцом, другую водой и сажала ее на кожаную подушку, после чего ловко приклеивала лепеху к раскаленной стене ямы... Вот та́к пекутся чуреки! Отличный запах у горячего чурека! Хорошо бы такой чурек обмакнуть в каймак...

Черепаха стала особенно сильно скрестись, и мысли о чуреке с каймаком отошли в сторону. Надо поскорей пройти мимо женщин. Не дай бог заметят что-то живое в рюкзаке. Стыд! Впрочем, можно сказать, что он несет черепаху детям. Поиграть! Да-да, поиграть с черепахой. Ничего тут такого нет. Почему бы детям не поиграть с черепахой. Это так интересно! Дети любят животных. Не знаю, как у вас, а в наших школах в зоокружках всегда содержатся черепахи. Так и надо сказать. Но никто не заметил, что у него в рюкзаке, хотя и обратили на него самого внимание. Ну, это понятно, на чужого человека в малых селениях всегда обращают внимание, а тут к тому же русский... Он прошел мимо буйвола, лежавшего в грязной луже, видна была только его голова с плоскими рогами, вытянутая по воде, неподвижная. Отошел в сторону от женщин, мывших в арыке рыжие кошмы, и вскоре подошел к своему дому, сложенному из валунов, с земляным бугром вместо крыши, с единственным, как и во всех домах аула, окном на восток.

Навстречу ему выбежали дети — мальчик и девочка, шести и четырех лет. Он постарался поскорее от них отделаться, чтобы они не заметили в рюкзаке черепаху, и вошел в дом. Там он положил рюкзак в темный угол, снял наконец-то рубаху, бросил ее туда же и пошел на арык мыться.

После еды — жена где-то раздобыла миску лоби — он взял рюкзак, достал из ящика нож и вышел из дома. Свернул за угол и сел на корточки у глухой стены, выходившей в долину. Достал черепаху. От страха она тут же втянула и голову и ноги под панцирь.

До этой минуты, до того как приступить к самому главному, он не задумывался, как все это произойдет. Ему почему-то казалось, что не так уж трудно будет вытащить черепаху из ее панциря. И только теперь понял, что не знает, как это делается. Он попробовал потянуть черепаху за лапу, но она еще глубже утянула ее. Тогда он вспомнил о ноже. Взял его с земли. Это был нож с длинным широким лезвием и деревянной ручкой... Ну да, конечно, ее надо зарезать, после чего уже будет легко вытащить из панциря. Мышцы ослабеют, и она вылезет. Но ему никогда не приходилось никого убивать, даже кур не приходилось резать. И, отложив нож в сторону, он попытался еще раз вытащить черепаху из панциря. Но ему даже и на миллиметр не удалось вытянуть лапу. «Удивительно сильная!» — теряясь, подумал он. Но надо же как-то вытаскивать. Тогда он положил ее на горб. И черепаха тут же высунула. лапы, стала барахтаться. И голову вытянула. Он ухватил за одну из лап, но черепаха тут же втянула ее с такой силой, что чуть не прижала ему палец. После этого долго лежала, как бы замерев.