Екатерина Павловна не вмешивалась. Она помнила себя молодой.
6
Настенька вошла в мастерскую, а Колька спиной к ней сидел на низеньком брезентовом стульчике. Сидел и что-то лобзиком колдовал по фанере. Настенька присела на верстак, поболтала в воздухе ногами, глянула в распахнутое окно на улицу и вздохнула.
— А мы сегодня уезжаем, — сказала она и увидела, что Колькина рука на мгновение замерла, а потом опять задвигалась вместе с лобзиком, но уже как-то рывками, чересчур резко.
— Нам и деньги выплатили в конторе. По двести рублей отхватили. Все девчонки удивляются — много получилось.
— Теплоходом, что ли? — не оглянулся Колька и не приостановил своего занятия.
— А то чем же… Ты бы мне подарил что-нибудь? Я в городе хвастаться буду. Там таких штучек и в музее не найдешь.
— Зачем тебе? Будет под кроватью в общежитии валяться.
Колька оставил лобзик, выпрямился и закурил. Тоненькой струйкой выпустил он дым и впервые посмотрел на Настеньку.
— Ты подари, — рассердилась Настенька, — а я уж знаю, что мне делать.
Колька поднялся со стульчика и оказался громадным в своей крохотной мастерской. Он пошел в угол, долго перекладывал какие-то ящики и доски, сердито пнул завалявшуюся консервную банку, но наконец отыскал что-то и стал пристально разглядывать. Настенька заглянула сбоку через его плечо и увидела узкую дощечку, которая словно бы светилась от множества узоров и казалась совершенно воздушной. Она не вытерпела, протянула руку и коснулась Кольки, и неожиданно замерла в испуге. А Колька медленно повернул голову и с удивлением посмотрел на Настеньку, и какая-то тень мелькнула в его глазах.
— Ты скоро женишься? — тихо спросила Настенька и отстранилась, попятилась назад, к верстаку.
— Скоро женюсь, — сказал Колька, медленно повернулся и протянул ей дощечку.
— Что это?
— Кружева.
— Спасибо.
— На здоровье. Раньше их для полочек в передние углы делали. Образа на них ставили. А теперь образов нет — и полочки перестали делать.
Они помолчали. Колька стоял перед Настенькой, не зная, куда девать длинные руки.
— Сейчас бы дождик пошел, — прошептала Настенька, с тоской глядя в окно, — я люблю в дождик на теплоходе.
— Осень уже скоро, — ответил Колька и исподлобья глянул на Настеньку.
— Ладно… Пойду я… Вы скоро картошку будете копать?
— Недели две еще подождем.
— Весело будет.
— Обыкновенно. Какое веселье, работа.
— Пойду…
Колька взял с верстака щепку, повертел в руках и легко переломил. Оба вздрогнули от резкого щелчка.
— До свидания. — Настенька пошла к двери.
— Счастливо… Приезжай когда.
— Теперь не скоро…
И Настенька ушла. Колька долго стоял в неподвижности и старался зачем-то соединить изломанную щепку. Потом он сел на брезентовый стульчик и принялся яростно пилить лобзиком. Но пламя у него не получалось. Языки огня были мертвыми, от них не было тепла, не было простора мыслям, и звезды не казались близкими…
