Деревья собираются в дорогу - [6]

Шрифт
Интервал

бледность впалых щек.
Может быть, все там же
встретимся еще…

НОЧЬЮ

В домике моем тишь,
на стене дрожит тень,
возится в углу мышь,
и спугнуть ее лень.
В доме никого нет.
А в груди моей грусть.
Не хочу включать свет,
а свеча горит пусть.
За окном луны срез,
Млечного Пути мост.
В городе кругом блеск,
 я не видел там звезд.
Маятник стучит в такт
сердцу моему… Что ж,
долго просижу так,
чувствуя теней дрожь.
Шорох по углам сник.
Черная в окне гладь.
Встречу петуха крик,
а потом пойду спать.

* * *

Входишь в лес, а лес уходит в осень,
за собой тебя уводит лес,
золотые листья в блестках росных
словно звезды сыплются с небес.
Только что ж я снова чуть не плачу
от знакомой с детства красоты?
Всякий раз я чувствую иначе
этот запах влажной бересты.
Здесь моя стихия, и не нужно
мне другой, невиданной красы.
Я войти не в силах равнодушно
в лес осенний средней полосы.
Это здесь, в лесном покое нежась,
грусть свою стараясь приглушить,
сердце жадно впитывает свежесть,
чтоб до новой осени дожить…

МОЯ ЛЮБОВЬ

По ней одной всю жизнь тоскую,
средь женщин всех ее одну
не обниму, не поцелую,
не оттолкну, не обману.
Меня укор ее минует,
весь этот бред пустых обид…
Она к другим не приревнует,
в неправоте не обвинит.
Лишь ей плачу я откровеньем,
она, единственно слаба,
ко мне руки прикосновеньем
легко смахнет печаль со лба.
Когда, случалось, был я нежен,
со мной была в тот час она,
но если в чем-то был я грешен,
здесь не ее — моя вина.
Ко мне волшебный дух нисходит,
всю ночь в окне звезда горит,
когда она меня находит,
когда со мной заговорит…
Как будто вечности сиянье
сойдет в ночной голубизне,
как будто голос мирозданья
судьбу нашептывает мне.
Пусть я умчусь в любую область,
но приплывет издалека
прекрасный, чистый, женский образ,
моя любовь, моя тоска.
Я ей до святости послушен,
хоть стынет горечь на устах…
Когда она глядит мне в душу,
я вижу боль в ее глазах.
Я за нее на этом свете,
уже наученный добру,
всем существом своим в ответе,
она умрет — и я умру.

ФОНТАН

В разгаре солнечного лета,
объехав морем южный край,
былой дорогою Поэта
я посетил Бахчисарай.
Все принижается, старея,
Столица Крыма — груды скал…
Я на могиле Хан-Гирея
без интереса постоял.
Я видел тайные чертоги,
его дворец, его шатры…
И здесь я был судьей не строгим
жестоким нравам той поры.
Но то, что в душу мне запало,
о чем не мог помыслить хан —
под сводом древнего портала
я видел мраморный фонтан.
Живой фонтан Бахчисарая!
Что наречен фонтаном слез.
Где капли падают, стекая
по лепесткам печальных роз.
Что вспомнил Он? Какие грезы
здесь русский гений пережил?
Так и лежат две свежих розы
с тех пор, как Он их положил.
И будут вечно слезы падать
из этих мраморных глазниц,
и человеческая память
не обретет себе границ…

БОЛЬ

Вологодчина, край заветный,
древнерусская сторона!
Красотой и душой — небедный,
духа гордого целина.
Ярославщины облик светлый
не померкнет в груди моей.
Днем над Волгой темнеют ветлы,
ночью звезды сияют в ней.
Псков, Владимир, Воронеж, Суздаль,
Муром, Тула, Торжок, Тамбов…
Никакая на свете усталь
не погасит мою любовь —
эту твердость и эту силу,
что таятся в моей любви,
эту жгучую боль за Россию,
не стихающую в крови…

СЛОВО

Сгорает лишь то,
что подвержено тленью.
Забудется все,
что подвластно забвенью.
Но душу всего
беспредельно живого
в себе сберегает
бессмертное Слово.
Одно лишь оно
негасимо извечно.
И звездная жизнь
перед ним скоротечна.
Все канет во тьму,
но когда-нибудь снова
наш мир воскресит
жизнетворное Слово.

* * *

Т. Г.

За что тебе судьба такая —
болезни бесконечной муки?..
Опять, плечами поникая,
к лицу ты прижимаешь руки.
Ты рождена не для страданья.
И светел он, твой дар небесный.
Вся жизнь твоя как ожиданье
чудесной сказки неизвестной.
Там васильки такого роста,
что шмель жужжит над самым ухом…
Там нет отчаянья сиротства,
 и степь сладка полынным духом…
Но жизнь несла одни утраты
и по глазам с размаху била.
И слез так много пролила ты
за то, что родину любила.
Пусть сказка дымною поземкой
занесена в дороге мглистой…
Твоей поэзии негромкой
все литься будет голос чистый…

* * *

Как это было? — понять не могу.
Шел я по темным следам на снегу.
Глубже и глубже я в снег утопал.
Кто проходил здесь? А может, пропал.
Вдруг оглянулся, как будто на зов, —
не было больше за мною следов.
Там, за спиною моею, была
черная вьюга и снежная мгла…

ЗИМНЯЯ ПЕСНЯ

Что ж поешь ты печальные песни,
ветер северный,
белому небу?
Иль несешь ты недобрые вести
бесконечной зиме на потребу?
Ничего, что мой путь стал короче
и что сердце прерывисто бьется…
Ах, не надо, не надо пророчить,
что весна никогда не вернется!
Ведь недаром в застывшей аллее
прижилась перелетная птица…
Ни о чем, что ушло, не жалею.
Все проходит и все повторится.
В быстротечные вешние воды
очень скоро снега обратятся,
и мои промелькнувшие годы
неизбежно ко мне возвратятся…

БАЛТИЙСКОЕ НЕБО


Белый берег

Лиловый вереск,
изумрудный мох
и беспредельность
белизны песчаной…
И плоский берег,
выгнутый, как рог,
сливается с водой
в дали туманной.
Все гуще лес,
и все туман бледней,
 а небеса и море
темно-сизы.
И прибалтийской осени
капризы —
 природы щедрый дар
душе моей.
Одна коса
сменяется другой…
Как день пройдет в пути —
и не заметишь.
Идешь, идешь —
и ни души не встретишь.
Безлюдье, тишь,
блаженство и покой…

Ночь

Луна над морем

Рекомендуем почитать
Сказание о Волконских князьях

Андрей БОГДАНОВ родился в 1956 году в Мурманске. Окончил Московский государственный историко-архивный институт. Работает научным сотрудником в Институте истории СССР АН СССР. Кандидат исторических наук. Специалист по источниковедению и специальным историческим дисциплинам. Автор статей по истории общественной мысли, литературы и политической борьбы в России XVII столетия. «Сказание о Волконских князьях» — первая книга молодого писателя.


На легких ветрах

Степан Залевский родился в 1948 году в селе Калиновка Кокчетавской области. Прежде чем поступить в Литинститут и закончить его, он сменил не одну рабочую профессию. Трудился и трактористом на целине, и слесарем на «Уралмаше», и токарем в Москве. На Дальнем Востоке служил в армии. Познание жизни в разных уголках нашей страны, познание себя в ней и окружающих люден — все это находит отражение в его прозе. Рассказы Степана Залевского, радующие своеобразной живостью и свежей образностью, публиковались в «Литературной России», «Урале», «Москве» и были отмечены критикой. «На легких ветрах» — первая повесть Степана Залевского. Написана повесть живо и увлекательно.


Последний рейс

Валерий Косихин — сибиряк. Судьбы земли, рек, людей, живущих здесь, святы для него. Мужское дело — осенняя путина. Тяжелое, изнуряющее. Но писатель не был бы писателем, если бы за внешними приметами поведения людей не видел их внутренней человеческой сути. Валерий Косихин показывает великую, животворную силу труда, преображающего людей, воскрешающего молодецкую удаль дедов и отцов, и осенние дождливые, пасмурные дни освещаются таким трудом. Повесть «Последний рейс» современна, она показывает, как молодые герои наших дней начинают осознавать ответственность за происходящее в стране. Пожелаем всего самого доброго Валерию Косихину на нелегком пути писателя. Владимир КРУПИН.


Куликовские притчи

Алексей Логунов родился в деревне Черемухово Тульской области, недалеко от Куликова поля. Как и многие его сверстники — подростки послевоенных лет, — вступил в родном колхозе на первую свою трудовую тропинку. После учебы в школе ФЗО по профессии каменщика его рабочая биография началась на городских и сельских стройках. Затем работал в газетах и на телевидении. Именно эти годы явились основой его творческого мужания. В авторском активе Алексея Логунова — стихи, рассказы, а сейчас уже и повести. Но проза взяла верх над его стихами, читаешь ее, и угадывается в ней поэт, Видишь в этой прозе картины родной природы с нетерпеливыми ручьями и реками, с притихшими после прошумевших над тульской землей военных гроз лесами и перелесками, тальниковыми балками и неоглядными, до самого окоема полями… А в центре величавой картины срединной России стоит человек-труженик, человек-хозяин, человек — защитник этой земли. Куликово поле, люди, живущие на нем, — главная тема произведений А. Логунова.