Деревья собираются в дорогу - [2]

в нашей долгой стране

по каким не прошли городам?

Вспоминаешь ли ты о

печали российских пейзажей?

И с какою тоской

мы из окон глядели на них?

По железным путям

со своей худосочной поклажей

мы летели на Север,

похлебку деля на двоих.

Ты о прошлом своем,

верю я, не жалеешь нисколько.

Ты растратить не мог

в неподкупной душе простоты.

Нам в бездомном пути

 было голодно, весело, горько.

 Эту славную жизнь,

дальний друг,

вспоминаешь ли ты?

КОЛОДЕЗНАЯ ВОДА

Она в глубокой тьме таится,

чистейшей свежести водица.

В народе названа — живой.

И на Руси была — святой.

От солнца прячется в кринице,

в его лучах не серебрится.

И эта вечная вода

не замерзает никогда.

Но коль над нею наклониться,

 увидишь звезд далеких лица.

Хоть днем на небе не видны,

но в ней они отражены…

А рядом реченька струится —

ее печальная сестрица,

на всех изгибах спрямлена,

забыла рыбаков она…

Но глубоко в земле таится

прозрачной свежести водица,

 храня упорно для людей

 целебность чистоты своей.

От света прячется в кринице,

в лучах небес не серебрится.

Хоть днем на небе не видны,

но звезды в ней отражены…

СТАРЫЙ БОТАНИЧЕСКИЙ САД

Зеленеет буйно старый сад,

и над ним с утра неугомонно,

надрывая душу, голосят

городские жители — вороны.

Яблони роняют лепестки,

и сирень тоскливо отцветает.

Выхлопному смраду вопреки

здесь медвяный хмель благоухает.

А когда в сиянье фонарей

меж ветвей ночная тьма клубится,

настоящий звонкий соловей

выдает коленца над столицей.

Щелкает, заливисто свистит,

и выходят люди на балконы,

полквартала в этот час не спит,

вглядываясь в ночь завороженно.

Ты откуда, милый, взялся тут,

у проспекта, что гудит всечасно?

Где моторы бешено ревут —

песнь твоя нелепа, но прекрасна.

Ты подольше не смолкай, певец!

Мы сомкнем глаза лишь утром ранним.

Сколько ты иссохшихся сердец

заставляешь биться с замираньем!

Как отвыкли мы от тишины!

Как привыкли мы к ударным звукам!

И теперь живую песнь весны

уловили утомленным слухом.

И машины грохотом ночным

заглушить не могут чудной трели.

И заводов тает черный дым,

и дитя стихает в колыбели…

ГОЛОС

Как от лопнувшей почки зеленой

могут вздрогнуть небесные своды,

так однажды в груди раскаленной

пробуждается голос природы.

И теперь вот, в натянутых нервах

ощущая подземные токи,

я поверил, что в каменных недрах

отзываются звездные вздохи.

На сибирских и лунных равнинах

стынет взгляд одного созерцанья…

И, быть может, в глазах муравьиных

отражается полмирозданья.

Мы морщинку за старость не примем,

все предчувствия просто отбросим,

забывая, что в малом, незримом

есть ответ на большие вопросы.

Звезды слезы на землю роняют…

Мы в сомнениях долго пребудем…

И, пожалуй, лишь атомы знают,

что до срока неведомо людям.

ПОМНИТЬ!

Растут у народа сыны —

надежда и сила отечества.

Судьба — от войны до войны —

жестокая у человечества.

Война на планете людей…

Казалось бы — можно отчаяться.

Но если мы помним о ней,

то, значит, она не кончается.

У сладостной жизни в плену

спасает нас память суровая.

Когда забывают войну —

тогда начинается новая.

ПРОШЛОЕ

Нет, не проходит жизнь бесповоротно,

вновь протечет сквозь нас ушедший час.

Не думайте, что прошлое бесплотно,

оно еще воротится не раз.

Былую боль, как старую простуду,

несем в себе и к ней давно глухи.

Но добрые дела нас не забудут

и не оставят прежние грехи.

А новое так редко ожидает,

и будущее — старый наш дневник.

На дне души тревожно оседает

минувшей жизни нашей каждый миг.

Не нужно быть, пожалуй, слишком дошлым,

чтоб все предвидеть на своем пути…

Грядущее не раз нам снилось в прошлом,

а прошлое мы встретим впереди.

* * *

Ю. Никонычеву

Тая обиды про запас,

бывает, связи рвем с друзьями,

но жизнь всегда сближает нас

с людьми, которых стоим сами.

Мы лжи боимся, как чумы.

Но для других честны всегда ли?

И вспомним, что когда-то мы

чужих надежд не оправдали.

Во зле никто не обвинит,

но ожидания напрасны,

что случай вдруг соединит

 с людьми, которые прекрасны.

Мы перед совестью своей

за все ль останемся спокойны?

А жизнь приблизит к нам друзей,

которых будем мы достойны.

* * *

Человек, останься сам собою,

не гаси в душе огонь святой,

 чтоб однажды крошечной звездою

мог и ты возникнуть над землей.

Живы мы — и звезды не померкнут,

в чьи-то лица вечностью дыша,

и во мгле останутся бессмертны

наша память, разум и душа.

СЛОВО О ТРУДЕ

Дороги долгие, крутые,

с какими я теперь в родстве,

петляли долго по России —

и вот сошлись они в Москве.

На них месил я грязь и глину,

на стройках я бетон месил,

мешки с мукой, взвалив на спину,

я с барж на пристани носил.

В любой, мне выпавшей работе

я был азартен, и всегда —

я пел. Но на высокой ноте

срывался голос иногда.

А по ночам, презрев подушку,

еще смешон в своей среде,

уже изматывал я душу

над новым словом о труде.

Как блоки стен, скреплял я строки.

Дома росли, стихи росли…

Куда б ни шли мои дороги,

 они меня в Москву вели!

Отбросив лоск и позолоту,

подобна свету маяка,

Москва в поэзию, в работу

вошла, как новая строка.

СОЛДАТСКАЯ ТЕТРАДЬ

На посту

Я слышу, как падает снег,

 уснувшей земли покров.

С прожектора сыплется свет,

похожий на рой комаров.

Зверем из-под куста

ночь на меня глядит.

Кто это бродит там?

Ветер или бандит?

Вдруг — приглушенный стон.

В холод бросает он.

Двери истошный скрип.

Палец к курку прилип.

…Играет мороз на сучках,