Деревня Пушканы - [173]

Не успел еще рижский товарищ толком заглянуть пришедшим в лицо, как его засыпали вопросами.

Фракция социал-демократов сделала в сейме запрос о сокращении подушной подати — так что же будет? Стало быть, христиане и городские толстосумы против? Так что, опять никакого проку? А как обстоит дело с переоценкой земли? Рижский товарищ прав: неправильно переоценивают. Во всех волостях землю новохозяев и бедняков оценивают выше земель крупных хозяев или владельцев бывших центров имений. И приходится платить одинаково и за тучные, и за тощие земли.

А что с заработками будет? Ничего нового? И на ослабление кризиса тоже надеяться нечего? Значит, в других краях света кризис еще похлеще будет? Ну, известно, когда амбары так товарами набиты, а девать их некуда, чего же ждать? Говорят, в богатой Америке молоко в реки сливают, а кофе в море ссыпают. Там будто этого добра чересчур уж много. Оно-то так. А что же маленькая Латвия одна поделать может?

А известно ли рижскому товарищу, что бывшие бароны да паны начали головы поднимать? На прошлой неделе здесь один из господ Платеров побывал. Новохозяин, бывший графский конюх, барину встретился. Так он, понимаете, новохозяину этому посоветовал к своей хибарке колеса приладить. Господа вернуться собираются. Так ли это?

Пришлось выйти на середину комнаты и основательно все растолковать.

Стало быть, сомневаетесь вы, состоятся ли вообще в Латвии выборы в сейм в тридцать четвертом году? Думаете, черные не допустят их? Но нигде еще не доказано, что те верх возьмут. Неправда! Однажды полковник Кукис в Лиепае и Олынь в Валмиере уже попробовали переворот сделать, так обоих отшлепали. А появятся у Кукиса последователи, то и им спуску не дадут. Еще покрепче выпорют. Вот только в наших организациях товарищей маловато. И в Латгале, где так много бедняков. Надо избавить их от влияний других партий. От власти церковников. Церковники смущают верующих, подрывают демократию.

— Ну, церковь и ксендзов в Сомерсете трогать не след! — заерзал на стуле Клейша. — Тут же, саженях в пятидесяти отсюда, духовный центр Латгале — Аглона…

— А что партия об антирелигиозной борьбе говорит? — насмешливо спросил парень, встретивший Анд-риса на станции.

— Ну, послушай, программа — это дело другое.

— Для тебя, может быть, социализм тоже дело другое?

— В вопросах религии социалисты должны быть тверды, — пояснил Пилан. — Социализм и религия несовместимы.

— Ладно, ладно. Это, может, и так. — И Клейша хватился, что уже пора идти на народное собрание.

— Как бы там люди, пока ждут, не затеяли чего… Пошли, шабры!

— Пошли, пошли, — отозвались остальные.

Андрису показалось, что довольно неохотно. Не так, как организованные социал-демократы в других волостях. Может, Андрис здешних людей недооценивал, не быть же всем везде одинаковыми.

Выйдя на двор, Клейша увлек пропагандиста на другую сторону дороги и зашептал ему о каких-то мальчишках. «Горячие головы… понимаешь, норовят мир вверх ногами перевернуть… Тот же Стулпан, что товарища пропагандиста на станции встретил. Словно белены объелся. Будете в Риге, так непременно в центральном правлении…»

— Да, да… А теперь о собрании подумать надо.

— В Центральном правлении вы все-таки…

В сумрачном сарае пожарников собралось довольно много народу. Все больше женщин в темных, плотно повязанных вокруг головы косынках. Они сидели как оцепеневшие.

— Настоящая галочья стая, — возмутился Стулпан. — Не по собственной воле расселись они тут. Могу поспорить, что Тимшаном подосланы. А наши, как бараны, всей гурьбой уселись у дверей. Сколько раз им говорено, а с них, что с гуся вода!

— Надо бы помягче. На христианскую партию и церковников не нападать, — шептал Клейша Андрису, пока тот рылся в портфеле. — Сомнительный народ собрался. А тут ни полицейского, ни единого официального лица.

— Я решительно против того, чтобы изворачиваться! — Андриса охватило недовольство. Как бы то ни было, он от предписаний не отступит.

— А местная обстановка? — не унимался Клейша.

— К черту вашу обстановку! — отрубил Андрис так, чтобы слышали другие. — Наша цель — социализм, и я от нее не отступлюсь!

— Как знаете… Я предупредил вас.

— Товарищи рабочие, товарищи трудовые крестьяне, — начал Пилан, как только Клейша объявил повестку дня и назвал оратора.

— Антихрист! — раздался на весь сарай истошный женский крик.

— Трудовые женщины, матери и сестры… — попытался Андрис исправить свою оплошность. Черт подери! На собрании большинство женщин.

— Антихрист, антихрист! — кричали теперь уже несколько женщин сразу.

— Шабры, соседи мои…

— Антихрист! — И совершенно неожиданный вопль: — Вытолкать вон антихриста этого!

— Собрание закрыто! Закрыто! — в отчаянии закричал почтовик Клейша. — Расходитесь! Скорее расходитесь!

— Безумный, что вы делаете! Неправда, собрание продолжается! — Пропагандист попытался вскарабкаться на столик, чтобы оттуда утихомирить скандалистов. Ах, почему он этому дурню поручил вести собрание?

— Товарищи, шабры!

Перед глазами Андриса мелькнул призрачный белый кулак с блестящей подвеской-крестиком на запястье. Пропагандист зажмурился…

2

В ожидании поезда на Даугавпилс Андрис заглянул в станционный буфет и увидел окружного депутата Анцана за бутылкой пива с колбаской в руке.