Денежно-весовые системы домонгольской Руси и очерки истории денежной системы средневекового Новгорода - [88]

В Москве поляки чеканят монету с именем Владислава, тем самым меняя тип, но и здесь вряд ли можно говорить об организации обмена. В сложной политической обстановке 1610 г. интервенты могли организовать перечеканку монет, но организовать оперативный и массовый обмен денег они были не в состоянии. Это подтверждается и их последующей деятельностью, когда в 1612 г. они перешли к 4-рублевой стопе без изменения монетного типа, пользуясь теми же штемпелями, которыми чеканились монеты 360-копеечной стопы.

Если весовая эволюция чекана интервентов в Москве и Новгороде осуществлялась хищнически, то выбор нормы 0,58 г земским правительством в Ярославле не мог не учитывать традиций денежного дела. Действительно, сравнивая рубль в 58 г с рублем Елены Глинской (67,58 г) и вычисляя их разницу, мы обнаружим, что она равна 1/7 старого рубля, т. е. по-прежнему, в соответствии со старой русской традицией, семь новых копеек оказываются равными шести старым.

Следующим шагом русского правительства было новое понижение монетной нормы, осуществленное в конце 1612 г. или в начале 1613 г. Денежная реформа, проведение которой начато в это время, провозглашает стопу в 400 копеек из гривенки, тем самым устанавливая норму копейки в 0,49—0,50 г[426]. Трудно признать за этой реформой оградительный характер, как предлагает И. Г. Спасский. Чеканка поляками по стопе в 400 копеек была предпринята еще в середине 1612 г., но в таких небольших размерах, что не могла оказать влияния на состав русского денежного обращения, расстроить его. Что касается шведов, то они переходят к 4-рублевой стопе только в 1615 г. Необходимость реформы вызывалась тем, что принятая ранее ополчением в 1612 г. норма в 0,58 г была выше нормы интервентов, производивших массовую чеканку легковесных монет по норме 0,565 г. Смысл реформы заключался, таким образом, в укреплении финансового положения русского правительства привлечением в казну средств от обмена денег.

Обратимся к метрологическим сопоставлениям. Вновь учрежденный рубль весом в 49–50 г меньше рубля в 58 г на 8–9 г. Эта разница, как и прежде, составляет 1/7 старого рубля, вновь порождая равенство семи новых денег шести старым.

Однако не это равенство заслуживает особого внимания. Практически при обмене новых денег на старые русское правительство менее всего могло иметь дело с ярославскими копейками весом в 0,58 г. Состав денежного обращения к моменту реформы складывался из двух больших групп монет – копеек XVI – начала XVII в., чеканенных по норме Елены Глинской, и копеек интервентов, имеющих вес 0,565 г. Новая 4-рублевая стопа давала возможность рационального соотношения введенной в 1612 г. монетной нормы с монетами обеих весовых групп. В самом деле, если первая группа чеканилась по 3-рублевой стопе, то 3 старые копейки XVI – начала XVII в. приравниваются 4 новым; если вторая группа чеканилась по стопе в 3,6 рубля, то 9 копеек интервентов приравниваются 10 новым копейкам.

Таким образом, и в сложной истории денежного дела времени интервенции и освободительной борьбы русского народа в начале XVII в. мы видим применение простейших метрологических расчетов, сохранение сложившихся в предшествующее время традиций и поддержание старой метрологической концепции.

Путь дальнейшего развития русских монетных норм лежал через ефимок, сделавшийся орудием денежной реформы Алексея Михайловича. Не касаясь здесь подробностей этой реформы, отметим, что метрологическим ее результатом было превращение западноевропейского ефимка из 50-копеечного в 64-копеечный путем наложения на него копеечного клейма («ефимок с признаком»)[427]. Это значит, что нормой копейки стал вес 0,426 г (официальный вес ефимка 27,25 г: 64), а нормой рубля 42,6 г. Разница со старым рублем Михаила (49,7 г) составляет здесь 7,1 г, что снова соответствует 1/7 старого рубля, т. е. опять порождает равенство шести старых копеек семи новым.

Норма копейки, введенная Алексеем Михайловичем, сохраняется в чекане Федора Алексеевича. Мы не можем прослеживать ее в чекане самого Алексея, так как его монеты до сих пор не классифицированы хронологически и пореформенные копейки не отделены нумизматами от дореформенных. В царствование Федора Алексеевича эта норма, по-видимому, не остается постоянной, а медленно снижается. В одном из кладов Новгородского музея (инв. № 218) 78 копеек Федора показывают средний вес 0,42 г, в другом (инв. № 222) 132 такие копейки имеют средний вес 0,40 г, в третьем (инв. № 216) 38 копеек дают средний вес 0,365 г. Правда, последний клад относится к очень позднему времени (1710 г.).

Мы не касаемся здесь двух последних денежных реформ XVII в., одна из которых проведена регентшей Софьей, а другая – Петром I. Какие-либо выводы в том направлении, в каком рассматривались предыдущие реформы, возможны здесь только после приведения в ясность всего фактического материала монетной чеканки конца XVII в., а этот материал метрологически не изучен вообще. Полагаем, что и приведенных фактов достаточно для того, чтобы сделать вывод об исключительной метрологической преемственности русских монетных норм. В русском денежном деле существовали свои метрологические традиции, имелась теория, которую клали в основу расчетов при понижении монетного веса. Сделав этот вывод, мы получаем возможность проверять правильность исчисления той или иной нормы, устанавливая ее соотношение с предшествующими единицами. Что касается нумизматики XIV–XV вв. и, в частности, проблем, связанных с выяснением областных систем денежного счета, до сих пор не установленных, то здесь, зная, что в основу понижения монетного веса клали реально существующие фракции рубля мы получаем возможность выяснить величину таких фракций и реконструировать самые системы денежного счета.