День в раскольническом скиту - [2]

Шрифт
Интервал

Когда мы подошли к двери молитвенного дома, Терентий предварительно кашлянул в кулак и громко, нараспев, начал произносить:

– Господи, Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас! (это условный знак, общепринятый во всех старообрядческих скитах, без которого неприлично и даже грешно, по их мнению, входить постороннему лицу в келью. – Авт.). Сквозь запертые двери слышно было пение: «И на людях Твоих благословение Твое». «Отцы» были, по-видимому, очень заняты пением, и из-за чего не слышали воззвания моего бедного Терентия, почему он постепенно и стал повышать свой голос, повторяя молитву Иисусову. Это мне начинало надоедать, и я предложил ему зайти в келью без молитвы.

– Что вы, Михайло Максимыч! Да как это можно! – замахал руками Терентий и посмотрел на меня с таким страхом в глазах, с каким смотрят на людей, которые сознательно решаются совершить какое-либо преступление.

Пение, наконец, прекратилось, и вопли моего бедного чичероне не остались «гласом вопиющего в пустыне». Нам отворил дверь старичок-монах, сказав:

– Аминь святой молитве!

– Бог спасет на аминь! – серьёзным тоном ответил Терентий, как будто в этом именно «амине» заключалось если не всё, то, по крайней мере, половина спасения.

– Милости просим, гости дорогие! – сказал отворивший нам монах.

Когда мы вошли в келью, Терентий шепнул мне:

– Пожалуйста, вместе не молитесь, старичков не огорчайте. А сам очень истово начал молиться, низко кланяясь в пояс.

В это время я стал рассматривать внутренность молельни. Во всю переднюю стену были полки в четыре ряда с множеством икон и с обильным освещением лампад и восковых свечей. Перед самым иконостасом была прибита широкая, покрытая какой-то голубой материей, полка, заменявшая аналой, на которой лежали раскрытые книги. В пении участвовало несколько монахов, послушников и мальчиков, – пели по крюкам и в унисон. Пение, как мне показалось, было гнусливое, грубое и неприятное, читали протяжно, но внятно. Поклоны клали все в один раз. Тот же монах, который нам отворил дверь, пошёл доложить о нас отцу игумену Паисию, не замедлившему явиться к нам.

Пока он подходил, я успел несколько его порассмотреть. Это был старец лет 70-ти, роста выше среднего, с тёмно-русой в проседь длинной бородой, постническим, жёлтым, измождённым лицом, правильным носом и с густыми русыми бровями, из-под которых бойко смотрели серые глаза. На нём была ряса из чёрной дешёвенькой материи, а поверх рясы мантия из грубого чёрного сукна, с красным кантом по кромкам, покрывавшая его только до талии. (В будничные дни монахи обыкновенно носят короткие мантии, а в торжественные праздники они надевают очень длинные. – Авт.). На голове у отца Паисия была надета камилавка, плотно облегавшая его голову. Околыш камилавки был каракулевый, шириною в вершок, а на камилавку был надет, из такого же сукна, как и мантия, каптырь, который сзади был обрезан по талию, а по бокам спускались ниже рук концы в виде крыльев. По кромкам каптыря, как и у мантии, были красные канты. В руках у отца игумена была из чёрного опойка лестовка. Он подошёл к нам и поклонился мне, но руки не подал, так как старообрядцы, держащиеся строгих правил, руки никому не подают, считая это смертным грехом и соблазном последнего антихриста. У них на этот случай есть даже собственное, в старообрядческом духе, стихотворение, под заглавием «Увещевание древлеправославных христиан на время антихристово», где, между прочим, говорится:

Ой вы, верные Божьи слуги,
Православные христиане,
Не здоровкайтесь за руки,
Да избудете вы муки.

Я, уже знавший заранее подобный обычай, нисколько этим не был удивлён. Отец Паисий надолго остановил свой взор на мне и тихим, вкрадчивым голосом, как бы боясь меня, спросил:

– Откелева пожаловали?

Я ответил.

– Милости просим, милости просим! Спаси вас Царица Небесная, что не возгнушались посетить смиренных ваших молитвенников… – едва слышно промолвил он. Терентий всё время стоял, скрестив руки на груди, переминаясь с ноги на ногу, и ждал, пока отец игумен заметит его. Наконец отец Паисий повернул голову по направлению к Терентию, и моментально лицо его приняло другое выражение.

– А! Раб Божий Терентий! Вот радость воистину с небеси! Чьи же эти благоприятные молитвы дошли ко Всевышнему, что ты к нам пожаловал? – проговорил восторженно отец Паисий. Терентий стремглав шарахнулся в сторону, оказалось, что он бросился за подручником, взявши, положил его на пол у самых ног отца Паисия, затем, скрестив на груди руки, он начал произносить:

– Господи, Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, прости мя отче святый, Христа ради! (земной поклон).

– Бог простит, – отвечал отец Паисий. Опять та же молитва и «Благослови!» (земной поклон).

– Бог благословит. – В третий раз та же молитва с добавлением «и помолись о мне грешнем» (земной поклон).

– Царица Небесная Владычица молится за всех нас, грешных, – смиренно проговорил отец Паисий. Богослужение было приостановлено. Терентию было прочитано прощение. Покончив с прощением, Терентий всем монахам кланялся в ноги, и они ему отвечали тем же. Облегчив исполнением этой обрядности свою душу, он подвинулся ближе к иконостасу и начал молиться вкупе с отцами.


Рекомендуем почитать
Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


В огненной купели

В своих очерках-размышлениях автор проводит параллель от раскольников XVII века к сегодняшним старообрядцам, описывает жизнь своих родственников и земляков – приверженцев старой веры. В книгу включены избранные стихотворения Алексея Корюкова.Книга адресована краеведам, исследователям истории и быта старообрядцев и всем, кому интересна история горнозаводского Урала.