День славы к нам идет - [21]

— Ясно, что ты попала в настоящий воровской притон, — сказал Жан.

— Конечно. Я думала, что мне никогда не удастся вырваться оттуда. Старуха выводила меня в город, я должна была просить подаяние, а сама она стояла невдалеке, следила за мной. Потом брала за руку и вела в этот дом, похожий на тюрьму. Иногда закрою глаза, и все это возникает передо мной. Полутемный коридор, большая грязная и душная комната. Бродяги и воры, их грубые красные лица, всклоченные волосы… Они называли друг друга не по именам, а по прозвищам, словно у них не было имен. Одного, помню, звали Плешивым. Это тот, что приволок белый гроб…

— А кто же был у них главный? — спросил Левассер. — Кто вожак этой шайки? Кто ими командовал?

— Был там один худой, длинный-предлинный человек. Очень противный. Его звали… Постой, как же его звали? К нему обращались по имени. Забыла… Нет, сейчас вспомню… Ага, вспомнила… Его звали Шольяк.

— Как ты сказала? — вскричал подросток. — Шольяк?! Ведь это тот самый бродяга, которого мы с Пьером разыскиваем. И пока безуспешно. У него припрятано оружие. И заговорщики хотят использовать это оружие против народа. Скажи мне сейчас только одно. Ты смогла бы найти, узнать этот дом?

— Думаю, что смогла бы. Там, возле рынка, в начале небольшой улицы — фонтан. Из него жители квартала берут воду. И на этой улице — подворье, где огромные лошади и повозки…

— Подворье для ломовых извозчиков, — уточнил Жан.

— Да. И как раз почти напротив него — дом, в котором я жила.

— Пока никому ни слова! — Левассер приложил палец к губам. — Я должен кое-что предпринять… — И бросился из мастерской, затопав по деревянной лестнице.

Он поспешил к Пьеру, чтобы сообщить ему эту потрясающую новость, которую узнал совершенно случайно. «Несомненно, это Шольяк, — рассуждал он про себя по дороге. — Другого тощего и длинного Шольяка быть не может. Как жаль, что Николетта не рассказала об этом сразу, и я не расспросил ее. Прошло уже, наверно, недели две. Что могло случиться за эти дни? По-прежнему ли Шольяк со своей шайкой занимает этот дом? Не встревожило ли его то, что Николетта сбежала от Совы и может сообщить о них властям? Хотя сомнительно, что он опасался этого: ведь девочка наверняка показалась ему такой запуганной и беспомощной… А раз так, то шайка, скорее всего, обитает там же…»

Договорившись с Танкрэ, что тот явится пораньше завтра к ним в Сент-Антуанское предместье, он в тот же день, к вечеру, разыскал Сантера и рассказал обо всем. Командир батальона национальной гвардии в суматохе дел и забот, которые одолевали его, не забыл историю, приключившуюся с двумя подростками в деревне под Парижем.

— Шайку нужно задержать, Шольяка — арестовать, оружие — изъять, — по-военному кратко высказался Антуан Сантер.

Полный приветливый мужчина, с длинными светло-русыми волосами, добрым выражением карих глаз, он казался мягким и уступчивым, но такое впечатление обманчиво: у него твердый характер и сильная воля. Это человек действия.

— Да, трудное время переживает наша революция, — заметил он. — Париж наводнен заговорщиками-роялистами, тайными агентами короля, «рыцарями кинжала». На юге и юго-востоке вспыхивают мятежи роялистов. Неудачи на фронте. Но внутренние враги — самые опасные. Поэтому с ними надо беспощадно бороться… Завтра я дам вам трех национальных гвардейцев и вы отправитесь с ними в район Крытого рынка. Желаю успеха!

ОРУЖИЕ

Сантер сдержал слово. Ребят сопровождали три гвардейца во главе с пожилым капралом, у которого была нашивка на рукаве мундира. Гвардейцы в треуголках, а Пьер Танкрэ — в фетровой шляпе, той самой, что надевал в торжественных случаях, при особых обстоятельствах. Он не отставал от них, шагал с ними рядом. Вероятно, вообразил себя солдатом, и это доставляло ему удовольствие.

Жан искоса посматривал на Николетту. Сумеет ли она отыскать дом? Эта мысль беспокоила его. А Николетта? Она улыбалась, радуясь солнечному утру, словно не сознавала взятой на себя ответственности…

Но Левассер зря волновался. Девочка не оплошала, хотя им немало пришлось походить по разным улочкам и переулкам возле Крытого рынка, прежде чем она привела их на небольшую улицу с фонтаном и подворьем для ломовых извозчиков. Вступив на эту улицу, она оробела. Ей представилось, наверно, что каждое мгновенье здесь может появиться Сова. И хотя была под защитой национальных гвардейцев, Николетта почувствовала беспокойство и страх.

— Это здесь, — сказала она, остановившись у темной подворотни.

— Ты останься с девочкой на улице, — сказал капрал Пьеру, — а мы пойдем…

Жан вместе с солдатами вошел во двор, грязный и зловонный, заваленный всяким хламом и рухлядью. В глубине его стоял мрачный, в два этажа дом. Входная дверь, как и следовало ожидать, была заперта.

— Эй, отворите! — крикнул капрал, застучав кулаками. — Именем закона!

Послышался какой-то шум, приглушенные голоса.

— Откройте, говорю я вам! Или мы выломаем дверь!

Раздались осторожные шаги, и лязгнул отодвигаемый засов. Дверь приоткрылась. Выглянул низкорослый человек. Капрал оттолкнул его и первым вошел в длинный сумрачный коридор. Гвардейцы и Жан последовали за ним.