День середины лета - [35]
Гулкое, пораженное молчание стало ему ответом. Никто не ожидал ТАКОГО от отца-настоятеля. Никто пока еще не верил до конца, что услышал то, что услышал…
Истерический смешок вдруг вырвался из собравшейся толпы — и этот тихий звук вмиг разорвал обманчивую тишину на части. Все заговорили в одночасье. Гомон, возмущение, вскрики, удивление слились под сводами Храма в возбужденную, тревожную многоголосицу — и даже о несчастном покойном сейчас позабыли накрепко.
Щупленький и незаметный (теперь, когда не возвышался над головами прихожан), Гутор протолкался к их скамье. Любопытно, видать, было старичку увидеть лицо Ледяного Дьявола, столь щедро только что им прощенного!..
Гильдмастер встретил жреца внимательным, оценивающим взглядом.
— Не ожидал, святой отец, от тебя подобного… цинизма… — усмехнулся одними кончиками губ.
— Каждый делает по силам его, — ничуть не смутился настоятель. — Негоже ведь молодому наследнику начинать свой путь с обвинений в дьявольском сговоре.
— А не боишься, что и самого тебя постигнут те же обвинения? — Огнезор говорил чуть насмешливо, стараясь скрыть за светским тоном беспокойство. — Как бы прочие святые жрецы и жрицы не отвернулись от своего настоятеля… Да и в народе вдруг начнутся брожения…
— Может, начнутся, а может, и нет, — старичок лишь довольно прищурился. — Не только ведь в твоих стенах собираются талантливые сочинители… Народ любит красивые сказки. Прежде о темных мастерах только страшное пели, теперь геройское да слезливое присочинят…
— Уж не знаю, хорошо это или плохо… — Гильдмастер задумчиво хмыкнул. — Страх, видишь ли, многих в узде держал…
— Ой ли? — недоверчиво покачал головою Гутор. — Сильно страх тебе с высокими лордами помог? Эти-то и самих дьяволов не боятся!.. Плетут, плетут, себе на уме… А ты тем временем пляшешь, все между ужасом людским да гневом: шаг не туда — и в крови утонем… Не надоело еще?
— Надоело, — согласился Огнезор, — надоело до смерти! — он вздохнул, устало и с раздражением. — Но, знаешь, даже Храм не в силах в одночасье сделать из убийц мучеников, святой отец! Уйдет не одно десятилетие, прежде чем перестанут проклинать Гильдию. И все же… за сегодняшнее — спасибо. Уж не знаю, поможет ли это мне. Но Илану поможет точно.
— Очень на это надеюсь, сын мой, очень надеюсь… — покивав на прощание, Гутор вернулся к службе.
О недовольстве собратьев-жрецов он так ничего и не ответил, ясно намекая Огнезору, что во внутренние дела Храма темным мастерам совать нос не стоит…
"Что ж, посмотрим… — задумчиво уступил Гильдмастер. — Может, и справится старик…".
Его спутница не была столь благосклонна.
— Еще один утратил здравомыслие! — проводила она фигуру настоятеля донельзя издевательским взглядом. — Что ж этот Храм-то с людьми делает?!
Перекрывая тревожный гул да призывая прихожан к порядку, жрицы вновь заголосили нечто торжественно-заунывное. Приближалась заключительная часть столь богатой на потрясения храмовой службы.
— Только посмотри, как "госпожа Алим" надрывается! — не желала Слава униматься. — Сразу видно: совесть не чиста! Так пронзительно грехи замаливать…
— Желаешь мне что-то сказать? — перебил ее Огнезор раздраженно. — Сегодня был тяжелый день. Я не в настроении разгадывать загадки!
— Конечно, конечно, господин лорд! — черноглазая загадочно прищурилась. В бездонных ее зрачках плясали сейчас все десять дьяволов, злорадно корчась в блеске храмовых свечей. — А присмотрелся бы ты получше к храмовым делишкам нашей чокнутой жрицы, Таргел, — понизила она голос до вкрадчивого шепота. — Мно-о-ого любопытных вещей творится под этими сводами…
— "Наша жрица" шлет отчеты раз в семидневье, — недовольно поморщился мужчина. — И, кажется, я просил уже в ваши с ней дрязги меня не вмешивать?
— На этот раз я ни при чем, мой господин! — нехорошо усмехнулась Слава, заставляя его всерьез насторожиться. — Попроси-ка уважаемую Алим (после службы, к примеру) представить тебе свою юную воспитанницу…
— Кого?
— Сиротку, взращенную при Храме… — голос за его спиной ощутимо наполнился злорадством.
— Привязанности, хоть и не одобряются правилами, но все же личное дело каждого, — холодно возразил Огнезор, порядком утомившись сегодня от Славиных намеков и колкостей.
— А ты все же попроси… — дыханием защекотала ухо женщина. — Тебе любопытно будет на нее взглянуть. Такое… мм… запоминающееся лицо…
Мужчина обернулся, перехватив странный, предвкушающий какой-то, взгляд своей "охранницы".
— Что-то я часто слышу об этой юной особе в последнее время… — подозрительно проговорил он, чувствуя, как заворочалось в душе нечто донельзя тревожное.
Жрицы, наконец, перестали петь — и ходили теперь меж скамьями, раздавая благословения высокородным лордам да их свите. В полумраке не без труда отыскал Огнезор среди зеленых балахонов знакомую до зубовного скрежета фигуру.
Мила старательно не смотрела в их сторону.
Долгий миг прожигал мастер взглядом излишне прямую спину Паучихи, точно зная, как невыносимо свербит сейчас между ее лопатками. Выдержит или нет?
Она не выдержала. Резко, даже слишком, обернулась — чтоб увидеть приглашающий кивок, едва заметный, но не терпящий возражений.
Как бы ни был ты успешен в воровском ремесле, рано или поздно не повезет. Вот и от Лаи удача отвернулась: жертвы ее очередного подвига оказались далеко не беспомощны, а уж к готовности прощать вовсе не склонны… И теперь страшнейший из темных мастеров — загадочных убийц Гильдии — отправлен по ее душу. И хорошо бы сбежать, да только как скроешься, если прошлое крепко угнездилось за плечами и тянет назад — прямо под нож смерти в черной маске? Прямо в руки к тому, кто искал нахальную воровку, а нашел собственные, давно потерянные воспоминания…
Как бы ни был ты успешен в воровском ремесле, рано или поздно не повезет. Вот и от Лаи удача отвернулась: жертвы ее очередного подвига оказались далеко не беспомощны, а уж к готовности прощать вовсе не склонны… И теперь страшнейший из темных мастеров — загадочных убийц Гильдии — отправлен по ее душу. И хорошо бы сбежать, да только как скроешься, если прошлое крепко угнездилось за плечами и тянет назад — прямо под нож смерти в черной маске? Прямо в руки к тому, кто искал нахальную воровку, а нашел собственные, давно потерянные воспоминания…
Как бы ни был ты успешен в воровском ремесле — рано или поздно не повезет. Вот и от Лаи удача отвернулась: жертвы ее очередного подвига оказались далеко не беспомощны, а уж к прощению вовсе не склонны … И теперь страшнейший из темных мастеров — загадочных убийц Гильдии — отправлен по ее душу. И хорошо бы сбежать, да только как скроешься, если прошлое крепко угнездилось за плечами и тянет назад — прямо под нож смерти в черной маске? Прямо в руки к тому, кто искал нахальную воровку, а нашел собственные, давно потерянные, воспоминания…
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.