День середины лета - [28]
Даже у младших, едва достигших полнолетия, жриц есть особый знак посвящения. И коль не хочет прослыть Илл'а деревенской необученной ведьмой или выгнанной из храма неумехой, нужно ей этот знак раздобыть! И она даже знает, где: у вечной растеряхи сестры Харги. Та его еще лет десять не хватится, а коли хватится — так без лишних вопросов получит от отца Гутора новый. Все давно уже привыкли к ее рассеянности…
Не давая себе времени задуматься, Илл'а направилась к покоям толстухи. Угрюмые, удивительные для этого часа, тишина и безлюдье царили в коридорах Храма. Где-то в Молитвенном Зале протяжно и не ко времени стенал колокол, рассыпая по стенам глухое, царапающее кожу эхо, но девушка была слишком поглощена заботами, чтобы по-настоящему удивиться творящемуся безобразию.
"Может, кто-то знатный службу заказал, — лишь подумала вяло она, — поминальную или свадебную…".
Как никогда, сегодня храмовая жизнь была Илл'е безразлична.
В келье почтенной Харги оказалось пыльно и пусто. Наверняка толстуха голосила сейчас гимны на всполошившей храм внеурочной службе. Девушке это было только на руку. Жреческий знак отыскался быстро — не так уж много вещей держала у себя сестра, а мест их хранения было и того меньше: сундук, шкатулка, ящик в столе да пыльная крохотная ниша за деревянным ликом Светлых Богинь… Из последней и вытащила Илл'а плоский медный кругляш, зеленоватый да покрытый паутиной.
"Не слишком-то это сложно, — усмехнулась сама себе с какой-то новой, не знакомой прежде, горечью. — Сначала обман, теперь воровство… Какой же из грехов ждет меня дальше?.."
Края оттертой монетки тускло блестели в лучах весеннего солнца. Темным росчерком выбитых цифр, будто провалом рта, кривилась серединка, — а Илл'е почему-то чудилось, что вовсе не медь лежит сейчас у нее на ладони, а серебро. Или, может… золото? Та же монета без герба и номинала — лишь с рядом затертых знаков номера да мудреным канцелярским названием "лицензия"… Вот и еще одна странность скромной храмовой девочки! Сколько перевидала Илл'а прежде таких жреческих "монеток" — и, могла бы поклясться, что все они были медными! Ни одной золотой или серебряной!.. Никогда, ни у кого… Так отчего же ей теперь такое видится?.. Новый ли это фокус ее растревоженного потрясениями дара — или еще одна темная тайна? И если тайна — то стоит ли вообще в нее лезть?..
Нет, хватит! — сама на себя рассердилась девушка. Один уж раз долюбопытствовалась…
А Храм все гудел голосами далекой службы — и пока пробиралась Илл'а по лестнице до странно безлюдной кухни за караваем, куском сыра и флягой с фруктовым взваром; и пока торопливо увязывала не влезшие в сумку вещи в неудобный грубоватый узел; и пока переплетала длинную косу да распихивала всякую дребедень по многочисленным карманам балахона… Стонали жалобно колокола, когда бежала девушка по светлым коридорам, спеша незамеченной выйти в сад, к знакомому пролому в стене. В голубое весеннее небо взмывало эхо голосов, когда, пыхтя, протискивалась Илл'а сквозь узкую для ее пузатой сумки и звенящего ценными склянками узелка щель. Дробилось о столичные крыши скорбное пение, когда неслась, испуганно озираясь, беглая послушница по унылому переулку навстречу новой своей жизни и судьбе…
Весь Храм рвался судорожным хриплым звоном, словно подгоняя быстрые Илл'ыны ноги и ее колотящееся сердце, — чтобы вдруг застыть торжественной тишиной, вторящей оглушительному изумлению юной жрицы, вылетевшей из сумрачного переулка на широкую людную улицу.
Неисчислимые, неохватные, бесконечные серые полотнища полоскались на весеннем ветру. Свисали из окон каждого дома, путались в ветвях каждого дерева, узкими серыми лентами обвивались вокруг фонарных столбов да воротных арок, траурными шарфами увивали шеи торжественно-молчаливых, словно чующих неловкость, прохожих…
— Богини, что стряслось-то! — пораженно выдохнула девушка, слишком громко, неуместно и неприлично.
На нее озирались — и тут же отводили глаза. Никто не посмотрел дважды, никто не удостоил словом, будто была она кликушей в зловонном рубище или пьяным ноющим стариком на молодом веселом гулянии…
— Как же это так… — растерянно зашептала Илл'а. — Флаги скорби, везде флаги скорби… Что еще я умудрилась пропустить?..
— Только что из странствий, молодая жрица? — сжалился, наконец, над ней какой-то прохожий. Голос мужичка сипел, глаза были красны да полны искренней пьяной грусти, от бороды и кафтана разило сивухой. — А и не знаешь еще… Такое горе у всех! Такое горе!.. Божественность наша, батюшка-Император нынче преставился…
Заглушая пьяные всхлипы, опять траурно захрипел над столицей колокол…
Еще на рассвете, торжественно и суетливо, провожал Небесный город восвояси заморских гостей. Лицемерно улыбались Взывающие, заверяя имперцев в своей вечной дружбе. Вежливо и холодно скалились лорды, слезливо махали платочками сонные придворные дамы, хмурилась городская стража, опасливо косясь на оцепленный темными мастерами причал. Задумчивым, почти скучающим взглядом сверлил господин Гильдмастер спины поднимающихся по трапу сурового Архаша и немногословного высокомерного Корага… Распустив паруса, весело бежали корабли к горизонту. Сбившиеся в толпу зеваки радостно кричали им вслед. Весеннее солнышко мягко играло в светло-зеленых волнах, обещая приятный, теплый день…
Как бы ни был ты успешен в воровском ремесле, рано или поздно не повезет. Вот и от Лаи удача отвернулась: жертвы ее очередного подвига оказались далеко не беспомощны, а уж к готовности прощать вовсе не склонны… И теперь страшнейший из темных мастеров — загадочных убийц Гильдии — отправлен по ее душу. И хорошо бы сбежать, да только как скроешься, если прошлое крепко угнездилось за плечами и тянет назад — прямо под нож смерти в черной маске? Прямо в руки к тому, кто искал нахальную воровку, а нашел собственные, давно потерянные воспоминания…
Как бы ни был ты успешен в воровском ремесле, рано или поздно не повезет. Вот и от Лаи удача отвернулась: жертвы ее очередного подвига оказались далеко не беспомощны, а уж к готовности прощать вовсе не склонны… И теперь страшнейший из темных мастеров — загадочных убийц Гильдии — отправлен по ее душу. И хорошо бы сбежать, да только как скроешься, если прошлое крепко угнездилось за плечами и тянет назад — прямо под нож смерти в черной маске? Прямо в руки к тому, кто искал нахальную воровку, а нашел собственные, давно потерянные воспоминания…
Как бы ни был ты успешен в воровском ремесле — рано или поздно не повезет. Вот и от Лаи удача отвернулась: жертвы ее очередного подвига оказались далеко не беспомощны, а уж к прощению вовсе не склонны … И теперь страшнейший из темных мастеров — загадочных убийц Гильдии — отправлен по ее душу. И хорошо бы сбежать, да только как скроешься, если прошлое крепко угнездилось за плечами и тянет назад — прямо под нож смерти в черной маске? Прямо в руки к тому, кто искал нахальную воровку, а нашел собственные, давно потерянные, воспоминания…
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Согласно правилам вампирских кланов, Последний клан созданный Носферату, должен собрать всех своих собратьев в одном месте, избрать главу, выбрать город, где они останутся жить и прочее и прочее,но кому это надо? Вампиры Последнего клана жаждут пользоваться своими способностями, жаждут жить на полную катушку, какие ещё правила? Большая сила, это большие возможности и идёт к чёрту весь мир — вот то, что могло бы стать их девизом. Содержит нецензурную брань.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.