День рождения - [24]
Перевод Л. Ермиловой.
ВОЗНЕСЕНИЕ ЦЕНТРАЛЬНОГО НАПАДАЮЩЕГО
Внезапная тишина, грянувшая, как удар барабана, относилась к нему, но он не замечал этого. Медленными, усталыми шагами он шел по прокуренному залу мимо полутемных кабинок и чуть не столкнулся с официанткой.
— Пардон, барышня, — сказал он рассеянно, и его голос заглох в кричащих фиолетовых обоях, которые делали помещение еще более тесным и душным.
Тут он заметил нас и направился к нашему столу. На нем был голубой свитер и темные очки, которые в такое время и в этом помещении выглядели довольно фантастически, нереально.
— Рад вас видеть, — сказал он все так же рассеянно. — Можно к вам присесть?
Не дожидаясь ответа, он свалился и мягкое кресло и вытянул ноги.
— Вы пришли сказать мне спасибо? — спросил Петер.
Он окинул нас глубоко запавшими глазами.
— За что?
— Я не мог написать иначе, — сказал Петер. — Мое перо меня кормит, лицедействовать я не могу.
Я вытащил газету и расстелил ее на мраморном столике.
— Это еще ничего, — заметил я. — Можно было и хуже написать.
— Да, да, конечно. Разумеется, можно было.
Он заказал себе вишневый сок.
— А я-то собирался предложить вам коньяку, — сказал Петер.
Он покачал головой:
— Я за рулем.
— Напиши я, что игра у вас пошла, я лишился бы доверия. Понимаете? У меня своя репутация, и рисковать ею я не вправе.
— Одни сок, пан Карас, — сказал официант. — Еще что-нибудь, пан Карас?
— Спасибо, это все. — Он сдвинул очки на лоб и повернулся к Петеру: — Так о чем вы говорили?
— Может, мы пьем кофе?
— Это напечатано, и ничего тут не поделаешь. — Я ткнул пальцем в газету, намокавшую в пивной лужице. — «В его нынешней форме Карасу не место в команде. Он перемещается по полю, как тяжеловесный паровоз (боже, ну и сравнения!), держит мяч, срывая развитие атаки». Вам это не нравится? Он написал лишь о том, что видел. И ни о чем больше.
— Я должен здесь встретиться с Эммой. — Он поглядел на часы.
— Кто это — Эмма? — спросил Петер.
— Одна девица. То есть невеста.
— У вас есть девушка, Карас? — сказал я насмешливо. — И тренер вам это разрешает?
— Тренер разрешает все. — Он стукнул пустым бокалом о стол.
— Так вот почему вы не в форме, — резюмировал я. — А еще удивляетесь, что к вам придираются.
— Эмма мне не мешает, — сказал Карас.
— Лучше бросьте вы это, — сказал Петер.
— Что, Эмму?
— Нет, футбол. Не делайте из себя посмешище. Ведь вам тридцать три…
— У меня хорошая машина, — прервал Карас. — Если хотите, можем прокатиться. Я думаю, Эмма не станет возражать.
— Не понимаю, как вы умудрились промазать с двух шагов, — сказал Петер. — Тут и малое дитя не промахнулось бы.
— А куда поедем? — спросил я.
— Я думаю, Эмма не станет возражать. Вон она идет.
К нам подошла блондинка в голубом свитере того же фасона, что и у Караса. Пастельный цвет пуловера сливался со светлыми волосами, скрадывая очертания ее фигуры.
— Ты здесь? — удивилась она.
— Это мои друзья, — сказал Карас.
— Очень приятно, — проговорила она.
Мы представились.
— Из газеты, — сказал Петер.
— В самом деле? — Эмма подняла брови и сделала большие глаза. — Это потрясающе. Никогда не видела живого журналиста.
— Вы разочарованы, — заметил я.
— Я пригласил их прокатиться, — сказал Карас.
— С чего вы взяли, что я разочарована?
— Вы газеты читаете? — спросил Петер.
— Все, кроме «Спорта». Он мне осточертел. В зубах навяз. Ей-богу.
— Чудесно, — сказал Петер. — Я страшно рад, что вы не читаете «Спорт».
— Он спортивный журналист, — пояснил Карас.
— Значит, вы тоже пишете эту чушь? — Эмма смерила взглядом Петера. — Когда-то я хотела стать журналисткой. Но это прошло. Лучше читать чушь в чужом исполнении. Это куда легче.
— Пора платить, — сказал Карас. — Я плачу за всех.
— Нет, — запротестовал Петер.
— Не надо спорить. Вы мои гости.
Мы вывалились на улицу. В этот жаркий летний вечер вокруг дуговой лампы роились полчища мошкары.
Я показал на лампу:
— Они нас сожрут.
— Ерунда, — сказал Петер.
Лампа полумесяцем отражалась в блестящей излучине кузова.
Карас отпер машину, протиснулся за руль и, перегнувшись через спинку сиденья, открыл заднюю дверцу.
— Прошу, — пригласил он.
Мы окунулись в удушливый запах бензина и лохматых чехлов, с дотошной аккуратностью прикрывавших сиденья.
— Это у вас от клуба? — спросил Петер.
— Купил, — пояснил Карас и рукавом протер переднее стекло.
— Я сяду сзади, — сказала Эмма. — Меня укачивает в машине. Только она тронется, я тут же засыпаю.
Карас пожал плечами.
— Надеюсь, вам это не помешает?
— Напротив, я буду очень рад. — Широким жестом Петер предложил ей садиться.
Я удобно устроился на переднем сиденье рядом с Карасом. Он снял со лба темные очки и засунул их за откидное зеркало.
— Это его модный аксессуар, — сказала за моей спиной Эмма. — Без них он выглядит ужасно.
— Она не хочет, чтобы я их снимал, — сказал Карас. — Меня многие знают, а она думает, что в этих очках меня никто не замечает.
Он завел мотор, дал ему поработать немного, потом постепенно добавил газу, прогревая его.
— Это хорошая машина, — сказал он, как бы оправдываясь.
