День расплаты - [102]

Офицеры обменялись быстрыми взглядами.

— Но в документах ясно написано, что Фиона Кармайкл приобрела акции обеих компаний. Фиона Кармайкл — это ведь ваше девичье имя, не так ли? — удивленно приподняв бровь, спросила женщина.

— Да. Но я не покупала никаких акций.

Женщина пролистала свой блокнот.

— У вас есть счет для биржевых операций, открытый в брокерской фирме в Бристоле, миссис Мэлпас, и создается впечатление, что не было недели, когда бы вы не совершали сделок.

Фиона взглянула на свой кулак, лежавший на колене, и заметила, как побелели костяшки пальцев. Она подняла глаза.

— Мой муж открыл этот счет восемь или девять лет назад, — с трудом выговорила она. — Он предложил мне воспользоваться им для покупки акций государственных предприятий, подлежавших приватизации. Что я и сделала. Кажется это были акции «Бритиш петролеум» и «Бритиш гас». Но с тех пор я не пользовалась счетом.

— Значит, у вас нет никаких документов, и вы вообще ничего об этом не знаете? — спросила женщина, пристально глядя Фионе в глаза.

Фиона заморгала, словно отвергала подобную мысль, и поднялась.

— Почему бы нам не поискать у мужа в столе. Я думаю, он держит документы там, и вы, возможно, найдете то, что вас интересует.

Пять минут спустя, когда визитеры ушли, унося с собой документы, Фиона направилась к телефону. Неожиданно ей в голову пришла одна очень неприятная мысль, и это было для нее важнее, чем проблемы Джеймса.

Без двадцати пяти одиннадцать Тесса объявила Мэлпасу, что звонит его жена. Это одновременно удивило и обеспокоило его, поскольку Фиона никогда не звонила ему на работу. Он с раздражением подумал, что, очевидно, произошел какой-нибудь инцидент, с которым он должен разбираться. Его подозрения оправдались: голос Фионы так дрожал, будто она испытала ужасное потрясение и с трудом сохраняет самообладание.

— Я только что разговаривала с агентом по недвижимости… — начала она почти в истерике, но Джеймс оборвал ее.

— Мы обсудим это позже! — рявкнул он, чтобы жена по его тону поняла, что он в ярости. — У меня сейчас состоится заседание правления, и я не могу отвлекаться на другие проблемы.

— Мне плевать на твое заседание! — резко сказала Фиона. — Где мои деньги? Где кредит, который я получила в своем банке? — Она была в бешенстве. — Может, ты потратил его, чтобы откупиться от одного из своих мальчиков? Или чтобы, используя внутреннюю служебную информацию, покупать акции от моего имени? Здесь только что побывала полиция, Джеймс, и я собираюсь звонить своему адвокату. Я выставлю на продажу дом и куплю то бунгало. И ты не сможешь мне помешать!

Мэлпас швырнул трубку и схватился за голову трясущимися, повлажневшими руками. Это казалось ему совершенно невероятным: Фиона, покорная Фиона, выкрикивала в его адрес такие оскорбления! Он почувствовал, как в его теле напрягся каждый мускул, и усилием воли вернул самообладание. Он не должен занимать свой мозг ничем, кроме предстоящего заседания. Это будет его триумф!

Он вышагивал по кабинету, пытаясь унять лихорадочное возбуждение. Удалось ли полиции проследить его связь с теми закодированными счетами? Как им это удалось, если никто не воспользовался правилом 212? Может, Фиона сообщила им, что не покупала акции, которые на ее имя купил он сам? Когда он приедет домой, то свернет ей шею, этой грязной суке, которая предала его! Если, конечно, еще застанет ее там…

Слезы ярости выступили у него на глазах, когда на экране компьютера появилось слово «Верди». Он вызвал на экран весь текст и начал читать. Он пробирался сквозь словесную чепуху по поводу окружающей среды, когда зазвонил телефон. Тесса наконец сняла трубку в соседней комнате, и Джеймс посмотрел на часы. Подробности он прочтет позже, после заседания. Надевая пиджак, он продолжал смотреть на экран.

— Джеймс! — крикнула Тесса. — К телефону!

— Нет! — рявкнул он, перечитывая абзац по поводу картонных коробок. — Скажите им, чтобы перезвонили после заседания.

Что, черт побери, имеется в виду? Какой картон из соломы? В сообщении не упоминались ни ООН, ни полистирол, ни контейнеры для гамбургеров, хотя Джеймс прочитал уже три четверти этой белиберды.

— Джеймс, возьмите трубку! Это важно, — опять крикнула секретарша.

— Какой картон? — пробормотал Мэлпас. Он вскочил и вновь уставился на экран. Ни единого слова о мономерах стирена или о многомиллионных прибылях. — Что значит, твою мать, картон из соломы!. — заорал он. Мэлпас открыл ящик стола и стал рыться, отыскивая проспект и другие бумаги, которые рассылала компания Ника Дарриджа. Джеймсу всегда не хватало времени на чтение подобной макулатуры, тем более, когда он, казалось, и так все знал. — Что за долбаный КАРТОН? — опять пробормотал он, с бешеной скоростью листая проспект.

— Джеймс, ради Бога! — завопила Тесса. — Это ваш доктор! Он настаивает, что должен поговорить с вами. Он хочет, чтобы вы пришли к нему как можно быстрее.

— У меня нет никакого доктора! Пусть идет к дьяволу! — проорал Мэлпас в открытую дверь. Его глаза загорелись, когда он нашел в проспекте место, где давалось описание вещества. Там было написано: «Картон на основе соломы», как и говорил все время Дэвид Стоун. Джеймс повернулся к экрану, где те же самые слова повторялись чуть ли не в каждом абзаце пресс-релиза. — Я не для того брал кредит в четверть миллиона фунтов, чтобы вложить деньги в какой-то вонючий картон! — взревел Мэлпас.