День радости на планете Олл - [3]

Глубокий вздох матери вывел Главу из тяжких размышлений и вернул в реальный мир. Он подошел к молодой матери и погладил ее по голове.

- Хочешь, я расскажу тебе сказку? - в порыве нахлынувшего доброго чувства предложил он ей. - Интересную сказку...

- Сказку? Где добро побеждает зло? - спросила она.

- Да, да! - подтвердил он.

Она поморщилась:

- Не хочу! Сказки - это обман. Их выдумали люди себе в утешение. Кукушка: "ку-ку! ку-ку!" Дятел: "тук-тук-тук!" А птицы поют: "вью-вью-вью! чиу-чиу-чиу! фьи-фьи-фьи!" На полянке - ягодки красные. Тихо: возле пенька зайчик сидит. И ежик бежит к ежатам...

От ее "веселости" у Главы заколыхалось в груди. Чтобы не выдать подступивших слез, он, отвернувшись, давил на глаза кулаками. А она его спросила:

- Вы меня не слушаете?

- Ничего! Скоро ученые обязательно восстановят все леса. И там будут опять бегать зайцы, ежики, летать комары! Ученые все могут! Им ничего не стоит восстановить все это!

Она соскочила с дивана и с раздражением, непонятным для него, прокричала с надрывом:

- Не говорите мне про них!

В недоумении взглянув на нее, он постарался переменить тему.

- Хорошо, о чем вам хочется?

- О маме! - воскликнула по-детски она. - Она пела мне веселые смешные песенки. На новогодней елке моя мама была Снегурочкой... А потом на улице раздался сильный удар и страшный свист. Дом тряхнуло. Завыли сирены. Мама выбежала на балкон, вернулась, завязала мне рот мокрым платком, закрыла окна и двери и упала на пол... Стены были белые. Противогазы, маски, комбинезоны и эти новые, очищающие воздух респираторы.

Он замахал на нее руками:

- Хватит! Довольно, довольно!

- Почему вы запрещаете мне? - удивилась она.

- Не я был тогда Главой Сената! - оборвал он ее. - Не я! Мы бы не допустили безумия. Мы все решаем коллегиально...

- Почему ученые допустили отравление атмосферы? - задала она вопрос.

- Это тебя не касается! - погрозил он ей пальцем. - Понимаешь? Ты должна думать только о ребенке...

Глава Сената старался быть спокойным, но это ему не удалось. И теперь он замолчал, чтобы перевести дух, унять всколыхнувшееся волнение. А в глазах его слушательницы выразилась целая гамма противоречивых чувств...

Главе вспомнилось, как вместе с опьяневшей от радости толпой бродил он в день радостного известия по улице, наслаждаясь песнями и плясками. Он, как и все, каждый день бегал ко Дворцу ребенка поглазеть, как по прозрачному герметизированному коридору прогуливается супружеская чета с наследницей Человечества. Пресса ежедневно выпускала бюллетень самочувствия девочки. Телевидение вело свои передачи на большой уличный экран прямо из детской. Радио передавало в записи лепет, плач, крик ребенка. Это была чудеснейшая музыка!

Над входом в детскую повесили портрет девочки. Его написал недавно умерший художник. Портрет этот был сразу же признан величайшим шедевром изобразительного искусства всех времен... Художник изобразил девочку на цветущем лугу.

Но ребенок заболел тяжелым и непонятным недугом. Для лечения девочки был срочно создан институт с лучшими специалистами. Все подходы ко Дворцу ребенка и площадь перед ним были выстланы поглощающими звуки материалами. Возле Дворца запрещалось всякое движение. В каждом сердце жил страх и опасение за жизнь ребенка. В этой ситуации Сенат вынужден был устранить отца из семьи.

Активистки из созданного "Общества спасения ребенка", подстрекаемые толпой, попытались отобрать у матери ее дочку. Назревал бунт, анархия...

Она сидела молча, уперев подбородок в ладони. Ее лицо было мрачно. Было видно, что молодая женщина потрясена рассказом убеленного сединами человека.

- Мы не можем допустить бунта народа, - тихо говорил Глава. Прислушайся к доброму совету: разреши телерепортерам, показать твою девочку, они нам не верят. Кто-то пустил слух, что девочка умерла.

- Боже мой! Зачем это? - всплеснула она руками.

- Ну, будь мудрее! - взмолился он. - Посмотри, что творится! Нервы у всех напряжены. Если начнется безумие толпы, а ты знаешь, что это такое, я ничем не смогу тебе помочь... Не играй с безумием!

Но она не поняла, словно бы кто-то сзади подстрекал ее.

- Я ужасаюсь от одной мысли, что нам с дочерью еще долго придется жить среди этого выжившего из ума сброда. - Она с ненавистью глянула на окно.

Ему стало душно. Сердце заколотилось учащенно. В голову ударил угар обиды. Он понимал, что ее уста несут безумные мысли, что в сердце ее злоба.

- Умоляю тебя, за окном - твой народ, твой! Мы - дети планеты Олла, мы должны сохранить твою девочку во имя жизни...

Она язвительно фыркнула.

- Там обезьяны! Старые злые обезьяны, - скорчив наибезобразнейшую гримасу, она встала на четвереньки, подпрыгивая, издевательски пропела: Я обезьяна! Я - обезьяна!

Это была не игра. Это была ненависть.

В старце вспыхнул жарким угаром гнев. Он заглушил в нем здравый смысл, зажег мстительное чувство. Рука сама потащилась к карману за карающей грамотой.

- Я тебя сейчас проучу! Грубая невежественная девчонка! Какое ты имеешь право говорить?.. Да ты знаешь, что такое твой народ?

Он встал величественный, словно оратор перед многочисленной аудиторией, и заговорил убежденно, как резцом из камня, высекая слова, объясняя грубой девчонке, что лишает ее родительского права...