День проклятия - [44]

– Омарах?

– Да. Их снова начали разводить на аризонских фермах. Вы бы видели, каких чудовищ там выращивают! – Лиз задумчиво добавила: – В Аризоне легко поддерживать карантин, по крайней мере на юге: слишком мало корма для червей и почти нет почвы для их гнезд. Там мы сможем долго держать рубежи.

– Это пункт из долгосрочной стратегической программы?

– Пока нет, но может им стать.

– Вы работаете в Комитете?

– Да, меня пригласили. Хотя, по-моему, все упирается в приоритеты. – Она пожала плечами. – Что толку от долгосрочных программ, если мы не заботимся о настоящем?

– С другой стороны, – заметил я, – то, что мы делаем сейчас, – работа на будущее, не так ли?

Лиз пристально посмотрела на меня.

– Вы, случайно, не общались с доктором Форманом?

– Что? Нет. Почему вы спросили?

– Показалось, что вы поете с его голоса. Это комплимент, между прочим. Но вы правы. Я должна быть там, где принесу наибольшую пользу. – Она мягко улыбнулась. – А значит, мне, по-видимому, придется войти в состав Комитета.

Просто я боюсь, что тогда у меня останется меньше времени для полетов, а так не хочется расставаться со штурвалом!

– По-моему, в Комитете вам придется летать еще больше. Я имею в виду инспекционные поездки.

– Что ж, неплохая мысль, – одобрила Лиз. – Только не знаю, сумею ли я добиться этого. – Она посмотрела в окно. – Дайте-ка фонарик.

Я передал фонарь. Она направила луч на верхний край стекла обтекателя.

– Так я и думала. Нос засыпало почти полностью. Сейчас пудра повалила еще гуще.

Лизард выбралась из кресла и направилась в хвост вертолета. Я пошел за ней. Она покопалась в ящике под обшивкой, достала другой фонарь и аварийную лампу, которую повесила на крюк под потолком.

– Вот так-то лучше.

Второй фонарик она передала мне.

Потом, миновав Дькжа, она прошла еще дальше и осветила хвост машины^ Я не мог понять, что она ищет. Лиз просунула голову в задний фонарь наблюдателя и посветила наверх.

– Так. Теперь мы похоронены целиком. Надеюсь, эта гадость теплопроводна, иначе здесь будет чертовски жарко.

– Я считал, что «банши» имеют теплоизоляцию.

– Конечно, но куда отводить тепло, если нас засыпало? – Она забралась в самый хвост. – Есть не хотите?

– Хочу.

– Вот и хорошо. Держите НЗ.

По пути я проверил Дьюка – изменений не было – и взял у нее коробки. Мы вернулись и, развернув пилотские кресла назад, сели. Лучше устроиться лежа на спинке кресла, чем рисковать вывалиться из него. Я вытянул ноги. Плитка НЗ была мягкой, пережевывание не отвлекало от размышлений.

Неожиданно Лиз спросила:

– Вас никогда не приглашали на «голубую мессу»? Я покачал головой.

– Это что, приглашение? Она мрачно взглянула на меня.

– Просто любопытно, что вы о них знаете.

– Простите, но я слышал, что новичков туда принимают крайне неохотно.

Лиз кивнула.

– На прошлой неделе я получила приглашение Теперь они собираются каждый выходной. Присутствуют сотни людей, и, чтобы попасть туда, каждый из них платит по тысяче. – Теперь Лиз говорила тише. – Меня разобрало любопытство, я ведь знала об этом только по слухам, да и то не из первых рук. Это нечто вроде тайного братства. Однако я слышала, что там… можно освободиться от всех забот. Забыться, хотя я не совсем понимаю, что это значит. Говорят еще, что и секса так хватает.

Последние слова словно повисли в тишине, потом он добавила:

– Не уверена, что замучить себя сексом до бесчувствия – лучший способ сохранения рассудка. Хотя кому-то это наверняка помогает. Иногда мне… хочется быть такой, как другие.

Ее голос стал едва слышным.

– Иногда я не могу удержаться от искушения. Что если и вправду поможет? Неужели я такая размазня что не осмелюсь попробовать? Как бы мне хотелось забыться хоть на минутку. Вот почему я пойду туда – забыться.

Я пришел в замешательство. Надо было что-то сказать, но любые слова прозвучали бы сейчас фальшиво.

– Хотя… – продолжала Лиз, – ясно, что это ловушка, вроде наркотиков. Просто еще один способ уйти от реальности. Стоит только начать – и остановиться уже не сможешь. Слишком многие попались на этот крючок. Я не собираюсь стать следующей.

Внезапно она замолчала, мрачно рассматривая плитку НЗ. Я взглянул на свою порцию.

– Да, это уж точно не омары.

– Не надо, и так тошно. – В ее голосе слышались слезы.

– Простите.

И тут я все-таки решился: почему бы не сейчас?

– Полковник!

Она не подняла головы.

– Э… Иногда мне тоже приходят подобные мысли. И не только мне. Наверное, командование должно знать об этом. Я имею в виду, что… у нас должна быть какая-то разрядка… Я не прав?

Лиз ответила не сразу, и я было решил, что уже вообще не ответит, когда она заговорила:

– Командованию известно, что большинство людей в военной форме находятся на пределе. Но выхода нет. По крайней мере, такого простого, какой ищете вы.

Внезапно она опять превратилась в полковника Ти-релли, застегнутого на все пуговицы.

– Сейчас доктор Форман по личной просьбе президента работает над этой проблемой. Но пока ответ неутешительный. Он считает, что человек сам должен отвечать за свои чувства и мысли и обязан владеть собой…

– Но как?

Лизард пожала плечами.

– Этим-то Форман и занимается. Я подозреваю, что он просто решил усовершенствовать приемы психофизической тренировки. Впрочем, не знаю.