День после Розуэлла - [39]
Логика и четкость, а не мой военный гений, продиктовали очевидный курс. Если никто не знает что у Вас есть, не рассказывайте об этом. Но если Вы думаете, что можете сделать что-то из этого, то сделайте это. Используйте любые доступные ресурсы, но никому не говорите что Вы делаете. Единственными людьми, которые были в кабинете, когда придумывался наш план, были я и генерал и я, он пообещал, "Я ничего не буду говорить, если Вы тоже будете молчать, Фил".
"Мы это сделаем, Генерал", — ответил я.
И мы начали разрабатывать стратегию.
"Гипотетически, Фил", — Трюдо излагал вопрос. "Что, если лучший путь в том, чтобы использовать то, чем мы располагаем, не говоря об этом, как о чем то особенном?"
"Это просто, Генерал", — ответил я. "Мы не делаем ничего особенного".
"У Вас есть план?" — спросил он.
"Это больше идея, чем план", — начал я. "Вот как она начинается. Об этом Вы уже сказали: Если мы не хотим, чтобы кто-либо думал, что мы делаем что-либо необычное, мы не делаем ничего необычного. Когда генерал Твининг сделал свои настоящие рекомендации президенту Трумэну и армии, он предложил поступить с этими сумасшедшими документами также, как поступают с обычными документами. Обычный бизнес. Так работала вся тайная группа.
Ничего особенного не происходит. Все, что ни происходит, организовано в соответствии с бизнес-планом даже при том, что похожих операций прежде не проводилось. Вот какая маскировка: не изменяйте сущность, а используйте те же процедуры и для инопланетной технологии тоже".
"Итак, как Вы рекомендуете нам действовать?" — спросил он. Я думаю, что он уже знал о чем я говорю, но хотел, чтобы я обстоятельно все разложил и мы смогли начать выводить мои документы из Пентагона и из под тени ЦРУ.
"Мы начнем так же, как все начинается в этом отделе: с докладов," — сказал я. "Я напишу доклады об инопланетной технологии точно так же, как если бы это была сводка от разведки о какой-либо части иностранной технологии. Что я вижу, что я думаю, какой может быть потенциал, где бы мы это могли бы внедрить, какую компанию мы должны привлечь и какой контракт мы должны составить".
"С чего Вы начнете?" — спросил генерал.
"Я разложу все документы", — начал я. "Все из того, что очевидно и не надо гадать. Затем я обращусь за советом к ученым с допуском, которым мы можем доверять, Оберту и фон Брауну".
"Я понял что Вы имеете в виду", — признался Трюдо. "Конечно. Мы также разложим наших оборонных подрядчиков. Чтобы посмотреть, у кого есть работающие контракты на разработки, которые позволят нам подкармливать Ваши проекты по разработке прямо через них".
"Точно так. Таким путем, существующий оборонный контракт станет прикрытием для того, что мы разрабатываем", — сказал я.
"Ничего не выходит за пределы обычного, потому что мы никогда не запускаем ничего, что уже запущено в предыдущем контракте".
"Это похоже на большую комбинацию", — описал это Трюдо.
"Все, что мы делаем, Генерал, так это смешиваем технологию, которой мы занимаемся, с внеземной технологией", — сказал я. "И мы позволим компаниям, с которыми мы заключаем контракты, получить патенты на себя".
"Конечно", — Трюдо осознал. "Если они владеют патентом, то мы полностью воссоздадим технологии".
"Да, сэр, это верно. Никто никогда не узнает. Мы даже не скажем компаниям откуда мы взяли эти технологии. И мир будет знать, что история патента — это история изобретения".
"Это прекрасное прикрытие, Фил", — сказал генерал. "С чего Вы начнете?"
"Я напишу свой первичный анализ и рекомендации сегодня вечером", — пообещал я. "Нельзя терять ни минуты".
"Фотографии в моих документах", — начал я тем вечером свой рапорт по документам о вскрытии, которые я приложил, на которых были изображены существа ростом приблизительно в 4 фута. Тело выглядело разложившимся и сами фотографии не имели большого интереса, кроме как для любопытных. Вот медицинские заключения, которые представляют интерес. Органы, кости и состав кожи отличаются от наших. Сердце и легкие больше, чем у человека. Кости более тонкие, но кажутся более крепкими, как будто атомы соединены специально для большей прочности. Кожа также показала различные комбинации атомов для, как предполагается, защиты жизненно важных органов от космического излучения, воздействия волн или гравитационных сил, которых мы еще не понимаем. В полном медицинском докладе сообщается, что судебно-медицинские эксперты были больше удивлены не различиями, а общими сходствами между теми, кто был найден в космическом корабле (примечание: В докладах СНБ это существо именуется как Extraterrestrial Biological Entity [EBE]) и людьми, особенно в строении мозга, который у EBE больше, но нисколько не отличается от нашего.
Первой из множества ночей в том году я написал грубые наброски, которые позже перепечатал в формальные доклады и если бы кто-нибудь кроме генерала Трюдо их увидел, то ему они показались бы ему более похожими на научную фантастику, чем на реальность. Я был очень счастлив, но не потому что я наконец то работал с этими документами, а как ни странно, а потому что верил, что эти доклады никогда не выйдут в свет. В суровой реальности повседневного мира, даже сейчас когда я вспоминаю их, они звучат фантастически. Еще более фантастическими, как я помню, были потрясающие заключения, которые я позволил себе сделать. Их написал я или кто-то еще? Откуда появились эти идеи?
Книга посвящена неутомимому исследователю природы Е. Н. Павловскому — президенту Географического общества СССР. Он совершил многочисленные экспедиции для изучения географического распространения так называемых природно-очаговых болезней человека, что является одним из важнейших разделов медицинской географии.
На материале биографий Уинстона Черчилля и Джорджа Оруэлла автор показывает, что два этих непохожих друг на друга человека больше других своих современников повлияли на идеологическое устройство послевоенного западного общества. Их оружием было слово, а их книги и выступления и сегодня оказывают огромное влияние на миллионы людей. Сосредоточившись на самом плодотворном отрезке их жизней – 1930х–1940-х годах, Томас Рикс не только рисует точные психологические портреты своих героев, но и воссоздает картину жизни Британской империи того периода во всем ее блеске и нищете – с колониальными устремлениями и классовыми противоречиями, фатальной политикой умиротворения и увлечением фашизмом со стороны правящей элиты.
Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.
За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.
Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.
Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.