День открытых дверей - [7]

Спустились. Ничего интересного. Длинный коридор, по обе стороны двери. Фонариками можно светить, не опасаясь, что какой-нибудь нежданный прохожий увидит свет в окне. Нет прохожих. Вспомнилось: людей на день открытых дверей пришло немало, в актовом зале речи слушали, по первому и второму этажам экскурсию водили, а вот в подвал пошли только они. Антон, Лёнчик, Никита и Оля — если в алфавитном порядке. Самые любопытные? Да, им обещали показать… обещали показать…

— Специальные саркофаги, в которых хранилось тело Ленина, — сказал Лёнчик. И уверенно пошел вдоль по коридору.

Ну да, саркофаги. Только почему во множественном числе? Кажется, у Ленина были дублеры. Для опытов.

Остановились в конце коридора перед широкой двустворчатой дверью. И опять два замка. Заперт оказался лишь один, пять минут Олиной работы. Вот и освоила специальность. В жизни пригодится.

Стали спускаться в подвал. Лестница в три пролёта, каждый пролёт по двенадцать ступенек.

Тут уже все фонари включили — и налобные, и ручные. У каждого по два. А то в кино у героев-идиотов вечно фонари ломаются.

Восемь фонарей — восемь лучей.

Подвал они узнали. Тот самый, из кошмаров.

Сейчас, правда, ужаса особого не чувствовали. Немножко страшно, и то больше потому, что они, как ни посмотри, здесь незаконно.

Но и манящего восторга тоже ни на грош. Единственно надежда, что вдруг да удастся выскочить из колеи. Но хилая она, надежда, прозрачная, дунь — исчезнет.

И да, в коридоре не то чтобы дуло, а движение воздуха ощущалось. Тянет ветерок. Естественная вентиляция.

Опять двери, все железные, выкрашенные шаровой краской. И стены тоже. И потолок. Высокий потолок, однако.

Они подошли к нужной двери. Так им помнилось, что эта дверь — та самая. За которой финал эпизода, жуткий и влекущий.

А ничего особенного они по-прежнему не ощущали.

Замерли. Прислушались. Ничего. Ан нет, слышно. Плеск какой-то. Будто в бассейне кто-то плавает. Или в ванне.

— Может, канализацию прорвало? — спросил Антон. Шепотом спросил. Не из опасения, что услышат чужие, откуда здесь чужие, а ради сохранения чуткости слуха.

— Тогда б воняло и сырость была.

Но канализацией не пахло. А пахло — едва-едва — камфарой, липовым мёдом и…

— И сандалом, — сказала Оля. — Тётя двадцать лет назад в Индию ездила. Привезла сандаловую палочку. Сувенир. Чуть больше спички. По сей день пахнет.

— Сандал, понятно. Индия.

Оля вновь взялась за отмычки. Пять минут, десять, пятнадцать.

— Не открывается замок.

— Бывает, — сочувственно и вместе с тем облегчённо сказал Лёнчик. — В следующий раз получится. Ты к замку присмотрись, а я буду над динамитом работать.

Ага, над динамитом. С родителями в двухкомнатной панельке. На пятом этаже. Когда-то он уже взорвался, Лёнчик. Циклов шесть назад.

— И усталые, но довольные, они вернулись домой, — продолжил Лёнчик. Но никто и шагу не сделал. Все смотрели, как Оля продолжает борьбу с замком. Слабонервных просят опять отвернуться.

— Я не могу его открыть, потому что он уже открыт, — сказала она, поняв.

— Да?

Никита, как самый сильный, потянул ручку двери. Никакого результата.

— Все верно, Оленька, — сказала идущая по коридору капитанша. Александра Григорьевна.

Влипли. Стыдно-то как. Неудобно. А, ладно, переморгаем. Все равно через две недели…

— Дверь заперта изнутри. На засовы. И засовы хорошие, и дверь — четыре сантиметра дуба и полтора — сейфовой стали.

— Мы тут это… Историей родного края… — начал готовить отступление Антон.

— Я вижу, — сказала капитанша. — Но торопитесь. Через две недели вам бы всё рассказали и всё показали. А две недели — срок немалый. Сколько всего можно увидеть, услышать, пережить. Ладно, раз вы такие торопыги… Хотя, конечно, неудобно. Новолуние и всё такое. Хотя не настолько неудобно, чтобы ломать планы полностью. Всегда есть запасной вариант, — в отличие от ребят, капитанша говорила громко. После тишины подвала — очень громко.

— Да мы и не ломаем. Просто, раз уж мы тут все сегодня собрались, любопытно, кто ж это там заперся изнутри, — сказал Лёнчик. — За крепкой дверью.

— Узнаете непременно, — пообещала капитанша. — Все четверо. Хотя и троих хватило бы вполне. Но мы опасались — вдруг и троих не будет. Вы, видно, предчувствуете — и прыгаете со страху с крыш. А боятся нечего. Гордиться нужно. Раньше так и шли на смерть — за Сталина!

— Там что, Сталин? — спросил Антон.

— Все узнаете в свой час. Теперь уже в свою минуту. Слышите?

Они слышали. Как кто-то мокрыми ногами прошлепал по полу, верно, кафельному, как отодвинулся один засов…

— Вам, любознательные, скажу, — она начала пятиться. — Вы чудесные дети. Без преувеличений. Такие и нужны. Вернее, таких он и хочет.

Отодвинулся второй замок.

Антон одной рукой держал фонарь, другой достал выкидушку. Нужно будет в следующей жизни изучить ножевой бой. Сначала по книжкам, потом потренироваться, а лучше найти мастера. Ну, хотя бы разрядника.

— Ой, не смеши меня, — капитанша была уже далеко. Нужно бы за ней, но ужас, отсутствие которого ощущалось совсем недавно, пришел. И приморозил ноги. Что вы хотите, они даже не восьмиклассники.

Дверь начала открываться.

— Умираю, — предупредил Лёнчик. И исчез с легким хлопком.