День народного единства - [18]

— Точно не помню. Но ты, перед тем как мы сюда приехали, хотя… Ик… Могли бы и дойти…

— Ну и чего?

— Чего?

— Это я тебя спрашиваю. На чем я остановился? Ладно, не говори. У тебя уже язык заплетается. Выпей и мне налей. Давай за нашего президента. Дай бог ему здоровья и долголетия. Короче… Приходят к нам два мужика. Один, кстати, в женском платье, и с бородой и усами. И прогоняют нам следующее, что типа долго сидели они в тюрьме. И по местным всем раскладам их короче с другом все по очереди… Ну, ты понял?

— Не, не понял.

— В жёпу эбали, тэпэрь поняль? — сказал Сурик с нажимом.

— Теперь понял и нечего так орать, — говорю я, а у самого перед глазами все плывет. Сплю уже что ли, или напился так. С чего? Мы выпили два вискаря на троих и сейчас третью открыли коньяка. Закусить надо, понял я, и начал руками есть котлету по-киевски.

— Но как вышли они из тюрьмы, а они евреи эти ребята были, и их даже в Синагоге за границей венчали. И чего им там делают, может обрезание какое перед свадьбой, я не знаю, короче. Один мне и говорит. Я, говорит, вор вне закона, таких, как я нет. Понял? Но песню одну для Шуры Щербатого, это андеграундная звезда нашего Пи-шансона, мы с Суриком написали. Нам двадцать кусков сразу за нее отвалили. Споем? Сурик.

— Э тихо, тихо. Вы в приличном месте. Тут ребят вы живы, пока я с вами рядом. Тут если узнают, чем вы занимаетесь…

Занавес… Тишина… Темнота… Жорж бьет меня по щекам… Мы, судя по всему, в машине.

— Олег, ты не спи. Ты уснул, мы уже расплатились. Чаевые нормально официанту дали, тебе стыдно за нас не будет. Бабам звони. Слушай, позвони честным. Достали проститутки. У тебя же есть знакомые девчонки, я по глазам твоим вижу бесеныш, классные сисястые телочки, блондиночки. Звони. Давай звони. Я люблю, чтоб чуть поломались. Хотя я… Ребятам с Москвы и на Геленде все дадут. Но мы им и денег с Суриком дадим и тебе дадим. Давай звони…

— Я спать хочу… домой… Я в сауну не поеду…. Меня тошнит. Я три дня бухал… не могу. Последний день вообще желчью одной блевал.

— Олег, друг, не бросай. Давай я тебе пивка куплю, мы сейчас как раз ларек с пивом проезжаем. Купить?

— Купи. Темного… Темного, нет, не надо…. Это я так пошутил. Балтику хочу. Третью. Купи… Две… Давай.

Жорж метнулся быстро и принес два пива. Одно, причем, уже открытое. Я начал пить пиво. Я пью пиво. Пиво заливает мне желудок, испорченный почти всеми этими виски, коньяками и прочей кока-колой, которую я с утра пил. Лучше не стало, мутнее стало, гаже стало. С пьянкой надо… Слушай, я не слышу ничего. Музыка у них в машине какая-то клевая играет, какая-то шумовая, я не могу и не хочу спрашивать, что это за музыка, хотя точно знаю, что это Genocide Organ. Какая мрачная давящая нечеловеческая музыка. Домой. Все домой. Поеду домой. Но как, на такси? Денег нет. Денег не было и… Хотя я у них три тысячи заныкал. Хе. Мишка сука мент. Черти лиловые летают. Рожи у них. Выключи музыку Сурик. Армянин ты мой дэсиндустриальный.

— Сурик, во-первых, азербайджанец чистокровный. Во-вторых у нас в машине играет Nines Inch Nails, а вовсе не Genocide Organ.

— Как ты, бл. дь, такая разная групп перепутала, я нэ понимаю, — хмыкнул Сурик

— Вот и я не понимаю, Ольжик. Ты давай приходи в себя. Я те нормальный один порошочек в пиво подмешал. Все должно пройти. Набери бабам. А? Там Люськам всяким, Машкам и Ксюшкам. Поедем к тебе домой. Потрахаем их, а с утра в пивбар похмеляться. Ты пойми. У нас сейчас с Суриком во всем городе нет ближе друга, чем ты. А ты от нас в свой сон хочешь свалить. Не по-товарищески. Олег. Мы бабла дадим. За хату, за гидство твое. Потом хочешь, в Москву к нам приезжай. Москву тебе покажем.

— А где мой телефон?

— Сурик, дай Олегу его телефон. Ты его теряешь постоянно. Сурик у тебя забрал ключи от квартиры, телефон. Кошелек, и шапку с шарфом. А то ты, все это теряешь. И в кабаке деньги в кошельке пересчитывал минут двадцать. А там у тебя и пересчитывать особо нечего. Сто семьдесят восемь рублей сорок копеек. Мы с Суриком наизусть запомнили. Позвони телкам, Олег. Просто ты нам симпатичен и с тобой проблем нет. Мы у быка в ресторане насчет баб узнавали, он нам готов был все устроить, но он стремный какой-то и невесело с ним. А ты нам как родной. Звони.

— Это нихрена у вас не Nines Inch Nails играет. Да, это не Genocide Organ, я признаю. Но что это?

— Cурик, у тебя сборник записан? Это сборник у него. Сейчас Death in Vegas играет.

— Класс. А подарите мне этот диск. Я вот индустриальную музыку тоже люблю. Но… Меня никто в этом городе… Понимаете… Не понимает. Они тут все слушают шансон, сука, и даже не гей… А обычный, который все в этой стране слушают, — я заплакал прислонившись к плечу Жоржа, — ладно друзья. Я позвоню сейчас Каринке и Таньке. Это одноклассницы мои… Бывшие. Девушки они хорошие — гимнастки. Ну, что еще про них можно сказать — секс любят. За анал, отдельная доплата.

— Они чего, проститутки что ли? Нет Оль, ты нам честных подгони. Нам честных надо.

— Но, они честные. В офисе работают, менеджерками. Но за анал, Жорж, доплату надо дать. Они девки хорошие. Красивые, русские. Оттянуться любят. Любят оттянуться. Красивые, хорошие мои одноклассницы. Я Каринку даже любил. Стихи ей писал. Она девушкой моей была. Сука, Жорж, ты мне что такое в пиво подсыпал, меня прет. А? Дай телефон. Поехали ко мне домой, но только сейчас пожрать в круглосуточном купим, нарезки всякие сыр, соления, водки, вина, портвейна, пива. Ой поссать хочется, останови.