День народного единства - [17]
— Олег. Ты вперед садись, будешь Сурику дорогу показывать. Набухаемся сейчас и по телкам. Телки приличные есть в вашей провинции? Мне все равно платные или бесплатные. Сегодня… Да и еще, похоже, дня три мы будем нещадно кутить с Суриком. Ты с нами, Олег? Олег, ты расслабься. Мы гетеросексуалы. Понял?
Я ничего не понял. В моем понимании гетеросексуалы — это мужики такие, которые сиськи себе силиконовые сделали. Но на всякий случай кивнул. И задумался. Хотя по причине моего алкогольного опьянения средней степени, думалось плохо. Но кидать их на бабки мне не хотелось что-то. То ли Гелендваген на меня так подействовал, то ли слова моего дядьки покойного, который перед тем как кинуть какого-то комера на очень приличную сумму, сказал мне: «Никогда не связывайся, племяш, с ребятами, которые ездят на Гелендвагенах. Никогда. Эта дьявольская машина на нашей территории превращается в Демона Фьордов, который соответствующим образом влияет на своего владельца и тот превращается в берсеркера. Которого победить можно, только натравив на него точно такого же Всадника Гелендвагена.» Учитывая, что дядька мой вряд ли закончил больше четырех классов церковно-приходской школы, услышать от него такой текст было просто нереально. И услышав его, текст то есть, я почувствовал недоброе. Которое, недоброе, то есть, и случилось с ним через час буквально. Семь ножевых ранений и контрольный в лоб. Похороны в закрытом гробу. Как-то так.
— Куда едем? Говори не молчи. Ты курнул, что ль, до нас? Чего в думку ушел? Покурим еще не ссы. У вас сауна есть? Не молчи, Олег. Прошу тебя. Говори. Мне нравится твой голос. Спой чего-нибудь. Не стыдись.
— Я и не стыжусь. В караоке споем, если чего. Только ехать никуда не надо. Место, куда мы с Вами отправляемся, находится напротив Макдональдса. Пешком тридцать секунд. Если быстро. Если медленно — две минуты.
— А понты, Олег, понты? На Гелендвагене к сельскому ресторану. Это же нереально круто. А стрелять сразу из всех щелей не начнут? У вас тут как, сезон охота на Геленды не началась?
— Выпусти меня, сейчас пойду, договорюсь. Но мест, наверное, нет. Дай стольник. Я охране дам, — все-таки, по привычке, я решил на сто баксов ребят развести.
— У нас баксов нет, слушай, мы же в России живем, а не в какой-нибудь там дикой Америке.
— Ладно, дай три тысячи…
Сурик с каменным лицом отсчитал мне три листа, и я вышел гордой походкой и пошел к железной двери. Дверь открылась и оттуда показалась лысая, страшная, в шрамах ужасных, голова Башки, местного охранника, вышибалы, ну и так далее.
— Олег, брат мента. Друг мой. Ты растешь на глазах. На такой красивой машине подъезжаешь к нашему скромному кафе. Тачка с водителем? Ты прости, что я не по имени-отчеству. Я запамятовал просто. Но ты скажи, я теперь буду знать.
— Башка, места есть? — спросил я как бы очень лениво, позевывая, но всем своим видом показывая, как я напряжен от своей крутости.
— Для Вас, сэр, всегда есть. Большой зал сегодня пустой.
— Нам столик один нужен.
— А ты с кем это?
— Московские партнеру по бизнесу. У нас деловой ужин.
— Срисовали мы сегодня твоих партнеров по бизнесу. Чего-то не нравятся они нам. На мусорков смахивают.
— Да не Бош, они… Как это поточнее выразиться? Гетеросексуалы обычные, по шоу-бизнесу. Шансон раскручивают. Нетрадиционный.
— А. Понял… Бабло у вас есть? А то в долг как-то. Миша твой, если что, опять орать будет. А я за тебя из своих добавлять как-то… Ты, конечно, отдашь, никуда не денешься. Но мне геморрой не нужен, если что…
— Бабок полно. Мы заходим. Если что…
Вернулся к машине. Сел.
— Договорился. Все будет по высшему разряду. Меня уважают здесь, если что. Выпивка закуска не хуже, чем у вас в Москве.
— Слюшай, а баб можны вызвать? — Сурик аж привстал на своем сиденье и судорожно вцепился в руль. Видать давно у него бабы не было или, может, он озабоченный такой.
— Баб можно, пошли.
Мы сели за самый центровой столик, Бош молодец, все устроил. Я пошел поссать. Прихожу, Сурик с Жоржем сидят довольные, смеются. Меня Жорж называет «экзистенциальным малым». Кстати, надо в инете посмотреть, что это словосочетание означает.
— Малыш. А мы с Суриком и не думали, что можно коммунизм в отдельно взятом городе построить.
— В смысле?
— В смысле цены у вас на еду очень смешные. А на напитки наоборот очень грустные. Но мы не будем обижать замечательных хозяев этого прекрасного места. Сурик за вискарем в машину не побежит. Будем спокойно пить двадцатилетний армиянский коньяк. Тем более, что в восемьдесят третьем его вроде бы не должны были подделывать. Выпьем, мой маленький принц. Зачетный коньяк. Сурик надо весь коньяк этот у них в ресторане купить. Не морщись, не морщись, Я знаю, что ты недолюбливаешь армянский коньяк из-за карабахского конфликта, но пьешь все таки его в три горла. Как собственно и все остальное. Пацак с кольцом в носу. Ну что ты смотришь на меня, Олег? Давай нахреначимся, снимем сауну, навезем баб. Ты ЛСД привезешь. Оттопыримся по-человечески. Что смотришь?
— Про гей-шансон расскажи. Интересно. Или ты гонишь?
— Я гоню? Сурик. Он нам таки и не доверяет? Шоб я так жил. Слушай мой недоверчивый и недалекий друг. На чем я закончил свой рассказ?
Россия, Сибирь. 2008 год. Сюда, в небольшой город под видом актеров приезжают два неприметных американца. На самом деле они планируют совершить здесь массовое сатанинское убийство, которое навсегда изменит историю планеты так, как хотят того Силы Зла. В этом им помогают местные преступники и продажные сотрудники милиции. Но не всем по нраву этот мистический и темный план. Ему противостоят члены некоего Тайного Братства. И, конечно же, наш главный герой, находящийся не в самой лучшей форме.
Помните ли вы свой предыдущий год? Как сильно он изменил ваш мир? И могут ли 365 дней разрушить все ваши планы на жизнь? В сборнике «Отчаянный марафон» главный герой Максим Маркин переживает год, который кардинально изменит его взгляды на жизнь, любовь, смерть и дружбу. Восемь самобытных рассказов, связанных между собой не только течением времени, но и неподдельными эмоциями. Каждая история привлекает своей откровенностью, показывая иной взгляд на жизненные ситуации.
Семья — это целый мир, о котором можно слагать мифы, легенды и предания. И вот в одной семье стали появляться на свет невиданные дети. Один за одним. И все — мальчики. Автор на протяжении 15 лет вел дневник наблюдений за этой ячейкой общества. Результатом стал самодлящийся эпос, в котором быль органично переплетается с выдумкой.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.