День Литературы, 2005 № 02 (102) - [26]

Остаётся добавить, что в качестве биографического введения к опубликованной работе Корбена в журнале размещён текст видного западного исследователя христианства Кристофера Бамфорда.

Ещё один объёмный труд принадлежит перу историка-этнографа и востоковеда Гранта Тер-Абрамяна, чьё исследование, посвящённое символике и метафизике границы, занимает львиную долю раздела "Традиционные исследования". В своём очерке автор касается таких тем, как межи сознания, познания, пограничной зоны между добром и злом, а также "абсолютной границы", проведение которой "осуществляется на Страшном Суде". Местами гностический, этот текст, по сути, является научной поэтикой и отображает всю палитру красок и измерений, которыми снабжено само понятие "черты", или границы.

С темой "пограничья" отчасти резонирует "культурный" раздел в номере, где представлены проза и поэзия пяти современных авторов, один из которых — Сергей Жигалкин — известен как автор книги "Метафизика вечного возвращения" и переводчик трудов Хайдеггера. Один же из поэтов, чьи стихи представлены в номере, — философ и метафизик Гейдар Джемаль, чьё имя известно читателям журнала по его публиковавшейся ранее в "Волшебной Горе" работе "Ориентация — Север".

Название опубликованного в номере рассказа Сергея Жигалкина — "Последний перевал" — вполне соответствует заданному Тер-Абрамяном мотиву пересечения черты. Это — суровая и "недетская" проза, открывающая мир подлинной воли и силы духа, стремящегося к преодолению собственных слабостей посредством покорения горной вершины.

В одном из стихотворений Гейдара Джемаля тема перехода выражена поэтически ёмко:

Кто-то, любящий слушать

Шорох на дне сердец

В час,

Когда даже души

Гасятся наконец,

Только ему доверю

Вырезать на плите

Слово,

Что станет дверью

В дальние страны те…

Вообще, издание "Волшебная Гора" — во многом проект эсхатологический, в той мере, в какой позволено смертным говорить о Конце Судеб. Однако, даже если иные из материалов журнала не говорят напрямую об "абсолютной границе", тем не менее, они обозначают признаки данной черты, а также свойственные настоящему времени эсхатологические мотивы.

К таковым можно отнести статью упомянутого выше Андрея Щеглова, посвящённую виртуальной реальности. Написанная в духе современного религиозного эссе, она заставляет поспорить с собой лишь в тех местах, где речь идёт о творчестве, якобы порождаемом бесами. В целом же работа приятно удивляет оригинальностью исследовательского метода, в основе которого лежат православный богословский и классический философский категориальные аппараты, с помощью которых рассматривается столь актуальное для настоящего времени явление как виртуальность. Материал же располагает к себе и тем, что автор в итоге не анафематствует виртуальное пространство и мир компьютерных технологий, а делает конструктивный вывод: "Как всякое тварное явление, виртуальная реальность не может нести в себе полярно отрицательный или положительный знак, она как инструмент нейтральна, важна возможность применения. Если это использование находится в области обучения тому или иному процессу (например, тренажеры) — это направлено на благо, если же виртуальные технологии создают призрачный мир, куда втягивается весь без остатка человек, то это является пособничеством силам зла".

Обращает на себя внимание и статья-рецензия ведущего российского востоковеда А.В.Смирнова. По прочтении текста возникают неизбежные желания читать ещё и ещё — за границами материала — и непременно прочесть рецензируемую книгу.

Ещё одна весьма любопытная работа, отнесённая к разделу "Сакральная география и геополитика", принадлежит перу французского традиционалиста Филиппа Паруа и озаглавлена как "Путешествие семьи Поло и Царство Пресвитера Иоанна". По свидетельству Папия, пресвитер Иоанн был одним из учеников, "видевших Господа", хотя и не входивших в состав Двенадцати (1Ин1 1,1; Папий. — В кн.: Евсевий. Церк. Ист., III,39). Паруа рассматривает "миф" об Иоанне как реальность — точнее, инициатическую реальность, т. е. пространство, постичь которое может лишь посвящённый. В своей работе автор делает попытку доказать, что путешественник Марко Поло со своей семьёй совершил вояж в Царство Пресвитера и достиг его, пройдя тем самым путь инициации. Однако, Паруа, разумеется, придаёт этому пути и самому Царству и символическое измерение, именуя последнее сакральным центром мира, который, тем не менее, "предстоит завоевать тем, кто достаточно отважен, чтобы отправиться на его поиски".

Схожее своим позитивным зарядом после прочтения "Путешествие семьи Поло" впечатление складывается и по прочтении статьи другого западного автора — арабиста Марка Седгвика. Неожиданная, насыщенная и поучительная, работа посвящена влиянию работ Рене Генона на просвещённое общество Ирана.

Невозможно обойти вниманием небольшое, но совершенно эксклюзивное и очень ценное для традиционалистского дискурса исследование Али Тургиева, посвящённое так называемым "башням Сатаны". Автор далёк от каких-либо спекуляций на эту весьма закрытую тему и заканчивает свой текст следующими словами: "Что же касается башен Сатаны и их эсхатологической роли, человек может чувствовать себя в безопасности, пока помнит, что его миссией как наместника Бога является противодействие искушениям падших ангелов. Верность своей миссии обеспечивает неизменность статуса наместника и поддержку Бога. Лишиться же этой поддержки мы можем лишь в результате добровольного отказа от неё. Но кто же, находясь в здравом уме, захочет из любимого детища Бога и вместилища Его Духа превратиться в глиняную куклу, которая, быть может, и позабавит ангелов-отступников, но потом станет пищей для огня?"