День Литературы, 2005 № 02 (102) - [24]

Жила-была девочка с воздушным шариком

чувства ее были столь неглубоки, что просвечивали

не только под солнцем, но и под луной.

Поэтому даже в постели врала она неубедительно.

Мужчины вскоре оставляли ее хладное тело,

зараженное лихорадочной душой.

Однажды полюбила она по-своему усатого пушкаря.

Говорит он девочке: полезай ко мне в пушку —

я тебе полет по небесам организую,

а то ты такая сухопутная вся, даром что ли крещеная.

Девочка же осторожничала и в небеса не хотела.

Сбрил он тогда усы залихватские своею собственной рукой,

забился в жерло каленое и сам собой в облацы выстрелил.

Потому как любовь наверх тянет — до девочек ли тут.

Пусть себе просвечивают там, внизу.

***

Цепочки глаз, как нить огней, —

Ненастный город в снежном поле.

Цепочка в пальцах, и на ней —

Знак отречения и воли.

Как много лиц — тяжелых чаш

Среди снежинок слов парящих.

Кресты и строки. Что отдашь,

Чтоб сделать это настоящим?

Как гоношистых, смутных душ

Пусты граненые стаканы!

Любить, доверить, жди, приду —

Следы глаголов в речи рваной.

И в этой рвани бывших слов

Блеснет кольчужною прохладой,

Когда малым-мало спалось,

Тропа евангельского сада.

Юрий Ключников ВЫБОР (Письмо президенту)

Как Вам спится в Москве?

Не дрожит ли земля под кроватью,

та земля, на которую

многим теперь наплевать?

Каждый мыльный пузырь

набухает заботой приватной,

что ещё бы урвать,

как бы спрятать чего под кровать.

Приценяется Джон,

или Джордж, или Жора Иваныч

обменять эту землю

на доллары, евро и так…

Но страна — не кровать

и не девка продажная на ночь,

не потерпит она

бесконечный торговый контракт.

И колышется твердь,

и вода быть спокойной не в силах,

и взбешенное солнце

нам дух обжигает и плоть,

потому что весь мир

и навершие мира — Россию

не для торжища общего

создал когда-то Господь.

Мир тошнит от акафистов

в честь «распродать и потратить»,

не приемлет Земля

монетарного Зверя печать.

Никогда за историю

Русью не правил контрактник,

как Вы сами просили

однажды себя величать.

Что ни шаг, то провал,

что ни выстрел, то мимо и мимо.

Мономахова шапка

на слабых макушках трещит.

Даже пуделю ясно,

что лжедемократия — мина,

что лишь властная воля —

спасение наше и щит.

Я не лезу в стратеги,

а также в советчики власти,

я со всеми иду,

спотыкаясь, шатаясь, греша.

Не хочу Вас учить,

что не в деньгах, мол, русское счастье,

но когда только в них —

пропадают страна и душа.

Да, страна не матрёшка,

её не продать на Арбате.

Сбросят царство Кащеево

Вождь и народная рать.

Ну, а вас она вспомнит,

что был-де такой гастарбайтер

или строгий отец —

это Вам, президент, выбирать.

***

Мне неважно, глаза твои

круглые или косые,

что записывал ты

в приснопамятной пятой графе,

но когда твоё сердце

трепещет при слове «Россия»,

значит, вправе бродить

по её первозданной траве.

Я не знаю, что ждёшь ты

от Бога, от власти, от века,

но когда твою родину

топчут бандиты и блуд,

ну а ты без конца

верещишь о правах человека,

то уж точно известно,

что ты — из породы иуд.

Мне неясно, зачем

мечем мы перед свиньями бисер.

Неизвестно, когда

к нам на помощь придут небеса

и в каком государстве

Спаситель наш будет прописан,

но уж точно не в том,

где нам долларом застят глаза.

Но мне важно и ясно,

я в этом, как в солнце, уверен

и об этом для всех,

кто услышать захочет, пою,

что ни доллар, ни мор,

ни шестёрки библейского Зверя

уничтожить не в силах

священную землю мою.

***

Не затем, чтоб с грехами расстаться,

Не для праздных томлений души

В оны веки к пустынникам-старцам

Наши гордые прадеды шли.

И какой-нибудь грозный воитель,

Весь в былых и грядущих боях,

Перед тем, кто жука не обидит,

На коленях смиренно стоял.

Чтоб любовь и во мраке дышала,

Чтоб в жестоких трудах бытия

Возвышалась, добрела, мужала

Дорогая Россия моя.

***

Я верю, что Россия уцелеет.

Не потому, что лучше стран иных,

Что витязи её служить умеют

За нищенские деньги

И не ныть.

Что женщины российские красивей,

Что мир не раз от гибели спасла.

Не может зло расправиться с Россией,

Поскольку никому не помнит зла.

Николай Зиновьев «РОССИЯ УХОДИТ НА НЕБО…»

***

У карты бывшего Союза,

С обвальным грохотом в груди,

Стою. Не плачу, не молюсь я,

А просто нету сил уйти.

Я глажу горы, глажу реки,

Касаюсь пальцами морей.

Как будто закрываю веки

Несчастной Родине моей…

***

То ли ангел, то ли бес

Простирает сверху руку —

Дождик, падая с небес,

Моет красный" Мерседес",

Мочит нищую старуху.

Мне уже понять невмочь:

Это жизнь иль доживанье?

Редкий дождь встревожил ночь,

Редкий — редкий, как желанье

Наше ближнему помочь…

***

Не потому, что вдруг напился,

Но снова я не узнаю —

Кто это горько так склонился

У входа в хижину мою?

Да это ж Родина! От пыли

Седая, в струпьях и с клюкой…

Да если б мы ее любили,

Могла ли стать она такой?

ЛЕГЕНДА

А свои голубые глаза

Потерял я в двенадцатом веке,

При внезапном степняцком набеге

Враз они покатились с лица.

И тогда, чтоб за гибель семьи

Не ушла та орда от ответа,

Я их поднял с горелой земли,

И с тех пор они черного цвета.

ДЕНЬ ПОБЕДЫ

Воспетый и в стихах, и в пьесах,

Он, как отец к своим сынам,

Уж много лет как на протезах —

Что ни весна — приходит к нам.

Он и страшнее, и прекрасней

Всех отмечаемых годин.

Один такой в России праздник.

И слава Богу, что один.

ОСЕНЬ

Нету в ягоднике ягод,

Палый лист ещё не прел.

Постарел я ровно на год,