День Литературы, 2004 № 03 (091) - [20]

Ведь в процессе письма начертательные матрицы, заполненные буквами, накладываются одна на другую — подобно тому, как это происходит в суперпопулярной компьютерной игре "Тетрис", разработанной, кстати, русским программистом, нашим соотечественником. И в результате подобного наложения формируется некий "силовой профиль" записанного слова. Исследование данных структур, не исключено, может привести к результатам, сопоставимым с результатами исследования атомного ядра. Впрочем, то же самое соображение — и в еще большей степени — должно касаться звучащей речи.

С системной точки зрения весьма интересно и то обстоятельство, что указанная матрица, даже с учетом различных вариантов написания той или иной буквы является чрезвычайно избыточной по отношению к реальной азбуке — по крайней мере, в ее рамках возможно существование еще нескольких десятков виртуальных, не соответствующих звукам русского языка "букв". И эти "пустоты", возможно, в "силовом" смысле не менее значимы, чем заполненные той или иной буквой. Более того, устранение некоторых "устаревших" букв — например, "юсов" или "яти",— тоже переформирует эту, пока условную для нас, "силовую" структуру русской азбуки.

Вторым важнейшим проявлением принципа троичности в современной русской азбуке является и закрепленное в ней количество букв — 33. Цифра эта соответствует как числу лет земной жизни Господа нашего Иисуса Христа, так и числу позвонков человеческого скелета, что явилось одной из формальных основ для 33-градусной системы посвящения масонов шотландского ритуала, в практике которых, как известно, широко используется символика "черепа и костей". Не исключено, что реформа русского правописания 1918 года, осуществленная по рекомендациям "комиссии Фортунатова", в неявном или сознательно скрытом виде воплощала именно эту символику. Однако "пути Господни неисповедимы" — в результате наша система письма приобрела четкую структуру из десяти гласных, распределенных на пять пар (а/я, о/ё, у/ю, ы/и, э/е), двадцати согласных и трех "служебных" букв (й, ъ, ь), по происхождению и функциям своим являющихся краткими, редуцированными гласными. То есть на две согласные буквы в современной русской азбуке приходится одна гласная (также проявление принципа троичности), а на десять согласных и гласных (три буквенные троицы плюс еще одна буква) — одна "служебная".

При этом употребимость их сочетаний в русском языке является весьма различной, а некоторые буквенные сочетания вообще не встречаются на письме. Исследования в данном направлении до сих пор остаются в зачаточном состоянии, как правило, не выходя за рамки статистического анализа. Между тем в сочетании с указанной выше методологией "силового профиля" слов они также могут приобрести совершенно иное значение.

Речь идет о перспективе проникновения в, если можно так выразиться, самые тонкие органы "народного духа", или, вернее, "народной души". И здесь аналогия 33 букв современной русской азбуки с 33 позвонками человеческого скелета выглядит уже не просто аналогией, но первой ступенью исследования. Ведь подобно тому, как естественные органы человеческого тела крепятся к костям скелета, центральное место среди которых занимает позвоночный столб, так и гипотетические пока для нас сверхъестественные органы народной души должны "крепиться" к "костям" русского языка, роль которых выполняют звуки и соответствующие буквы.

А на расположение, протяженность, мерность и даже функции этих органов должны указывать те самые буквенные сочетания или их отсутствие, о которых было сказано выше. Наконец, сама последовательность букв в системе русской азбуки, связанная с их собственными, ныне, к прискорбию, "выведенными за штат" именами-названиями ("Аз буки веди где добро есть" и так далее), а вовсе не со звуками, которые они обозначают, также способна указывать и определять собой особенности указанного "скелета".

И подобно тому, как палеонтолог О.Кювье мог по единственной кости ископаемого животного восстановить весь его облик, по сочетаниям букв внутри слов русского языка в принципе возможно установить его сверхъестественный облик, что, разумеется, выходит за рамки интересов академической филологии столь же далеко, сколь далеко создание атомного реактора выходит за рамки аристотелевской физики.

В некотором смысле, это — задача, обратная установлению "силовых профилей" слов русского языка, а потому неизбежно связанная с ним и даже неотде- лимая от него. Отсюда совершенно ясно, что вынесенные в эпиграф данной статьи строки из Откровения Иоанна Богослова должны пониматься не только в метафорическом смысле (слова об этом, "Аз есмь Начало и Конец", также, согласно Откровению, сказаны Иисусом Христом), но и в прямом, алфавитном, "азбучном", если угодно, смысле. При этом нам придется даже признать некую форму присутствия Бога в буквах греческого и других богослужебных языков, языков Священного Писания, включая церковнославянский и — в несколько редуцированном виде — русский, о чем уже говорилось выше.