День Литературы, 2001 № 09 (060) - [3]

Глеб Горбовский “ОЧНИСЬ ОТ НАВАЖДЕНИЙ ВЕКА” НОВЫЕ СТИХИ

* * *

Последний день зимы,

хотя и календарный…

У здания тюрьмы

Маячит столб фонарный.

И несколько фигур,

в надежде на свиданье —

справляют перекур

у врат железных зданья.

Тюрьма… Скопленье лиц,

Спрессованных под небом.

И кто-то кормит птиц —

Из-за решетки — хлебом…

28 февраля 2001

* * *

Мысль, как затравленная, топчется

на том, что всякая душа

обречена на одиночество,

а жизнь — не стоит ни гроша…

И поневоле примешь зелие!

А после, в панике, смекнешь,

что в жизни всякое веселие —

есть принудительная ложь…

И лишь на кладбище, где рощица,

где нерушима тишина —

неощутимо одиночество,

и ложь веселья — не нужна.

13 января 2001

ЛУНАТИК

Он по самой кромке крыши

продвигался при луне.

Было слышно, как он дышит,

будто плавится в огне.

Город спал. И, слава Богу,

обходилось без беды.

Обтекли ему дорогу

мягкой поступью коты.

И не ясно: был он болен

или свыше вдохновлен?

Словно вышел в чисто поле, —

В мир без памяти влюблен!

5 января 2001

СУМЕРКИ

Все так же, все то же:

день жизни — на конус…

И песенку гложет

надтреснутый голос.

Смеркается. Тени

длиннее и гуще…

Шуршание денег —

в компании пьющих…

Не губы — пиявки,

что тянутся к скверне…

Шуршание травки —

в измызганном сквере.

Темнее и тише:

ночь — смерти подобна…

И город нависший —

вздыхает утробно.

23 января 2001

* * *

Ни гудка заводского,

ни колокольного звона,

ни ржанья лошадки, —

лишь фырчанье машин…

Не житье-бытие,

а какая-то мертвая зона…

И сочится вода ледяная

с незыблемых горных вершин.

Разум мой приуныл,

словно выйти не может из осени,

как подбитая птица в болотине,

поджидающая снегопад…

Я тоскую по Родине,

что смотрела в себя, словно в озеро…

А теперь она смотрит —

на Запад-закат…

8 января 2001

Андрей Новиков ВЕЛИКИЕ УХОДЯЩИЕ (Начало каждого столетия является продолжением предыдущего)

Вопреки привычке думать, новые эпохи не приходят с круглыми нулями позади какой-либо цифры. Иначе говоря, эпоха не совпадает с веком. Очень часто начало столетия оказывается продолжением предшествующего. Отсюда, кстати, такое очарование этих «начальных» времен, в действительности являющихся блеском заходящего солнца.

Взять хотя бы Серебряный век русской словесности: начало ХХ столетия. Он не пролог в грядущий "железный век", как принято думать, не начало, а конец — предшествующего ему «золотого» XIX века. Этим он, собственно, и чарует — не вымороченным же «футуризмом» и маяковщиной, а чем-то другим: напоминанием о том, что было до него: о Тютчеве, о Гоголе, о Пушкине. Нет никакого "серебряного века" — есть отсвет «золотого»: по крайней мере в отдельных авторах (Мандельштам, Белый). Другие (Маяковский) — идут скорее как громыхающий пролог нового «Железного» столетия.

Век настоящий — век продолжающий.

Возьмем первую половину XIX-го. Пушкин и лицей. В чем-то они тоже являются детьми предшествующего XVIII века в котором, правда, никакой литературы-то еще особой не было, но было что-то другое:

"Друзья, Отчизне посвятим

Души прекрасные порывы".

Дворянская литературная революция! Отчизна, царь, империя — все идет еще от предшествующего: от Державина, да Ломоносова, да Петра. Россия молодая! Новая Россия! Еще не облекшаяся в мундиры голубые.

Вот Лермонтов стоит особняком. У него совершенно иное мировосприятие.

О Гоголе я вообще не говорю. Гоголь с равным успехом может быть приписан и к XIX, и к началу ХХ, и даже… к началу XXI века. Это вообще какой-то странный писатель. И Достоевский в нем есть, и Ильф и Петров, и даже… то, к чему не знаю — подойдем ли мы теперь: страсть неземная, смех адский и высота небесная. Я искренне жалею, что Ницше, так восхищенный Достоевским, ничего не сказал о Гоголе: боюсь, он ему просто не попал в руки. Гоголь — это такая Россия, от которой можно грохнуться. Это воздушный шар, или — если угодно — космический спутник, проплывающий над Россией. Это самый здоровый смех, который я когда-либо слышал…

Возвращаясь же к баранам, скажу, что и в более ранних временах можно найти подтверждение моей мысли: культурные ренессансы никогда ничего не начинают, ничему не предшествуют, но ЗАВЕРШАЮТ предшествующий героический период — если он был, разумеется.

Возьмем Сервантеса. Говорят, его "Дон Кихот" — сатира на мир Средневековья. Черта с два! "Дон Кихот" — великое завершение героического Средневековья. Если не знать ничего о Средневековье, о рыцарских турнирах и крестовых походах, роман Сервантеса покажется бредом. Комедией. Фарсом.

Эпоха барокко, которая породила немало великих произведений, была прямой наследницей героической готической эры.

Возьмем более ранние эпохи и иные времена. Античный Рим: расцвет наук и искусств в нем начался на закате империи. В Греции мы видим то же самое: «гомеровский» период был порожден Троянской войной, «сократический» — персидскими войнами. Культура — философии, искусства, литературы — возникали только там, где уже возникла ГЕРОИКА.

Теперь выводы. Что мы имеем сегодня? Сумму постмодернистских талантов, составляющих как бы новый "серебряный век". Новый ренессанс.

Ренессанс — позвольте спросить — ЧЕГО? Какой России? Группа обезьян, залезших на статую Пушкина и раскачивающих ее во все стороны. Все-таки главное героическое событие прошедшего века — это коммунизм. Постмодернизм — это посткоммунизм. Это, ergo, неосоветизм. Неомодернизм. Консервативный модернизм. Неосоцреализм Ренаты Литвиновой (которая скоро сыграет, видимо, Зою Космодемьянскую). К этому мы идем?