День красных маков - [81]

В другое время это маленькое неудобство расстроило бы его, но не сегодня. Сегодня был счастливый день. Мартин подошёл к маленькой раковине в углу и, заглянув в квадратное зеркальце над ней, отпрыгнул в сторону. Обернулся, надеясь увидеть кого-то другого за спиной, но у зеркала стоял он один. Секунду или две он осознавал, что на него смотрит его собственное отражение. Мартин никогда не думал, что может не узнать своё лицо; сама мысль об этом была чудовищна, но чудовищной оказалась и реальность.

У него выросла огромная борода. Никогда не запуская себя, лишь раз отпустив двухдневную щетину, сейчас он пришёл в ужас от такой неопрятности. К длинным усам прилипли остатки еды и струпья. Рот был разбит, вздут и порван – спасибо автомату Калашникова и твёрдому полу; оставшиеся зубы – грязные, все в пятнах. Левый глаз заплыл. Мартин ещё не знал, что подхватил инфекцию, которая сильно скажется на его зрении. Проведя пальцами по красным, слезящимся глазам, нащупал чёрно-жёлтый кровоподтёк вокруг одного; другой служил живым напоминанием о недавнем падении. Волосы были длиннее, чем обычно, и на концах загибались тощими крысиными хвостами; их нужно было срочно мыть, как и всё остальное.

Прислонившись к стене, Поппи смотрела, как Мартин изучает своё отражение, и молчала – не было таких слов, чтобы утешить его. Он и сам прекрасно видел, как обстоят дела, и любое сочувствие показалось бы ему лишь снисхождением.

– Посмотри, на кого я похож, Поп, – хрипло пробормотал он, и из глаз снова полились слёзы. Он вытер их, провёл рукой по лицу и голове, и печаль сменилась гневом. Мартина злило, что жена вынуждена видеть его таким. С ним не произошёл несчастный случай, до этого состояния его довели другие люди, так изменили его жизнь и судьбу, что, глядя в зеркало, он сам себя не узнавал.

– Что они со мной сделали, Поп? – За этим вопросом следовали другие, бесконечные. Какое право имеет одно живое существо так поступать с другим? Какое право имеет кто бы то ни было подчинять человека своей воле, отнимать у него свободу и подвергать мучениям рассудок? Почему это случилось с ним? С ними обоими?

Мартин знал, что охранники не считали его за человека, а если он не был для них человеком, чем же он был тогда? За кого они его считали? Ища ответа на этот вопрос, Мартин не просто злился; ярость в нём перемешивалась с тоской.

– Милый, я не хочу тебя торопить, но нужно скорее идти, скорее выбираться отсюда, – сказала Поппи настойчиво, несмотря на попытку смягчить свои слова.

Мартину было стыдно за свою слабость; он шатался и спотыкался, как малыш, только научившийся ходить. Поппи помогала ему идти. Он всё ещё не мог поверить, что она рядом. Ему казалось, сейчас он откроет глаза, галлюцинация оборвётся, видение исчезнет, и он снова окажется на своём матрасе. Мартин помотал головой, будто стараясь прорвать туман, понять, где же реальность. Потом обвёл глазами комнату, стараясь не упустить ни малейшей детали; он привык ходить с завязанными глазами, и теперь ему трудно было перестроиться. Мартин старался запомнить обстановку, чтобы понять, где находился в плену и кто его там держал; дала о себе знать военная подготовка.

Поппи думала, что, поднимаясь по этой лестнице, она была другой. До того, как… Но не было времени думать об этом, мучиться и страдать; они ещё не вышли отсюда, не оказались в безопасности.

В коридоре их уже ждали подставной Зелгаи и ещё один охранник, которого Поппи видела вчера, ей и Мартину завязали глаза. Все снова сплелись в слепом латиноамериканском танце, но на этот раз компанию им составил Мартин, навалившийся Поппи на плечи. Все прошли к машине, судя по звуку шагов, припаркованной в гараже. Поппи не могла сказать наверняка, но, по-видимому, та же самая машина привезла их с Майлзом сюда. Неужели это было вчера? Казалось, прошла целая жизнь… Думая о Майлзе, Поппи молилась, чтобы у него всё обошлось. Она много молилась за эти двадцать четыре часа, но не все молитвы были услышаны.

Мартина с женой усадили на заднее сиденье. Поппи успокаивало тепло его тела рядом, бедро, прижатое к её бедру. Она вспоминала, как они дома сидели на диване перед телевизором, соприкасаясь ногами, и ничего страшного им не угрожало.

Двадцать минут спустя им разрешили снять повязки, и супруги впервые увидели друг друга при свете. Поппи снова пришла в ужас, увидев, что стало с её мужем: он был похож на старого бродягу, с которым не особенно приятно сидеть рядом, и постоянно тряс головой, всё ещё не в силах поверить в происходящее. Поппи каждый раз крепко сжимала его руку, чтобы показать – она настоящая, она рядом и всегда будет рядом, что бы ни случилось. Каждый раз он закрывал глаза. Поппи думала, это от наплыва чувств, не зная, что палец Мартина сломан и что, давя на больное место, она причиняет ему адскую боль.

Хотя у обоих накопилась масса вопросов, оба молчали, сознавая, что находятся на территории его врагов или, если быть точнее, их врагов с пулемётами наперевес. Они молчали – но обоих мучил один и тот же страх, что их не доставят на базу в целости и сохранности, что по дороге всякое может случиться.