День красных маков - [61]

– Нет, Майлз, всё в порядке. Я здесь сама по себе.

– Ничего страшного, Поппи. Почему у вас такой испуганный вид?

– Потому что я испугана. – Она изо всех сил старалась не заплакать. Ей было очень страшно. Она боялась, что разревётся перед всеми этими людьми и выставит себя полной дурой, боялась, что её выгонят с авиабазы, что не разрешат лететь, а если разрешат – боялась лететь; но больше всего Поппи боялась не попасть в нужное место, не найти своего мужа и не вернуться вместе с ним домой.

– Что я делаю, Майлз?

Он поправил очки.

– Нам пора идти, времени мало.

Не уверенная, что правильно поняла его слова, Поппи тем не менее поплелась за ним. Иногда нужно руководствоваться лишь инстинктами, слушать свой внутренний голос, который советует ему довериться. Обычно он прав.

Свернув влево от автоматических дверей, они снова оказались у стены зала ожидания. Поппи смотрела на красные кирпичные стены, надёжно сложенные ещё в семидесятых годах девятнадцатого века. Ей нужно было отвлечься, не думать, о чём может заговорить с ней Майлз. Мысленно она задавала себе предполагаемый вопрос: «И далеко вы надеетесь улететь, Поппи? Только честно?» Она уже знала ответ, она нашла его ещё в зале ожидания, но Майлз спутал все мысли.

Он крепко сжал её руку, желая привлечь внимание. Заметив, что его чёлка слишком сильно отросла, Поппи чуть было не предложила ему свои парикмахерские услуги – в конце концов, по этой части она была специалистом. Но весёлость, с которой он подшучивал над ней в кофейне, исчезла без следа; вид у него был страшно серьёзный, и в лице не читалось никаких эмоций, кроме предельной сосредоточенности.

Он быстро заговорил, и Поппи поняла – время здесь на вес золота.

– Поппи, что вы здесь делаете?

– Честно? Не знаю. У меня был вроде как план…

– Чёрт возьми, зачем я только сказал вам, что вылетаю сегодня? Вы оказались здесь по моей вине?

Поппи пожала плечами, не зная, как ответить. Отчасти в этом была его вина, ведь она не знала бы о вылете в Афганистан, не скажи ей Майлз. Но ведь Поппи совсем не ожидала с ним столкнуться, рассчитывая, что рейсов будет несколько, и если она пропустит один, то непременно улетит другим; она представляла себе что-то наподобие путешествия поездом, но с меньшим количеством остановок и хорошими кондиционерами.

Майлз запустил одну руку в волосы, другой потёр подбородок.

– Вот дерьмо.

– Полное дерьмо, да, Майлз?

– Честно?

Поппи кивнула.

– Даже не знаю. – Майлз шагнул влево, вправо, наконец снова придвинулся совсем близко – слишком близко, и быстро заговорил: – Как вы сюда добрались? Под фиктивным именем?

– Фиктивным? – Она рассмеялась и по привычке некрасиво хрюкнула. За кого, интересно, он её принимает? Она – Поппи Дэй, а не Джеймс Бонд! – Нет, не под фиктивным именем. Под своим собственным. Паспорта у меня не было, и я показала им банковскую карту и читательское удостоверение.

Теперь настал черёд Майлза смеяться.

– Вы что, шутите? Хотите сказать, вы без паспорта заявились на контрольно-пропускной пункт, заполнили документы на своё настоящее имя – на имя жены солдата, о котором сейчас пишут все британские газеты, – и вам разрешили пройти, а теперь вы присвоили удостоверение датской журналистки, которая сейчас стоит в пробке и надеется не опоздать на рейс?

– Да, так оно и было.

Майлз покачал головой, и, хотя вся эта история казалась ему совершенно невероятной, он всё-таки поверил.

– Поппи, у нас мало времени. Я должен понять ситуацию, потому что, если вы собираетесь сделать то, о чём я подумал, я постараюсь вам помочь, а если что-то другое, то у вас могут быть серьёзные проблемы, поэтому расскажите мне всё, и как можно скорее. – Он посмотрел на часы, словно засекая время, и Поппи быстро, невнятно начала речь, сомневаясь, что Майлз поймёт. Сглотнув, Поппи сказала себе – надо ему довериться, надо обо всём рассказать.

– Я решила сама отправиться спасать Марта. Я хочу найти его. Знаю, звучит глупо, но ведь больше никто не пытается помочь ему, Майлз. Я знаю, о чём говорю, я доверяю Робу, и он сказал мне гораздо больше, чем можно. Я спросила его, что если бы на месте Марта оказалась Мойра? Мне кажется, Роб хоть немного меня понял. Я чувствую, если я не спасу Марта, никто его не спасёт. Мысль, что вы и мистер Вирсвами можете сесть в самолёт и оказаться в нескольких метрах от Марта, а я должна сидеть дома, сводит меня с ума. Министр иностранных дел в шутку сказал мне – может быть, я сама должна вернуть Марта домой; а потом то же самое сказала моя бабушка Доротея. Нет, она не бредила, как бредит, когда говорит о Джоан Коллинз или миллионе фунтов для Натана. У неё был ясный взгляд, так она смотрит, когда говорит о том, что помнит, об Уолли, например. Мне показалось, это – единственный выход из положения. Я больше не могла ни дня торчать в четырёх стенах, зная, что Март в плену, что его, может быть, мучают, а я даже не пытаюсь ему помочь. У меня нет выбора. Я должна найти его и вернуть домой, потому что он – мой муж. И я знаю, если бы вышло наоборот, если бы я попала в плен, он отправился бы меня спасать, не задумавшись, не моргнув глазом, потому что он меня любит.