День, когда я научился жить - [7]

4

Не каждый день вам объявляют о вашей смерти. Предсказание в форме смертного приговора потрясло Джонатана. Совершенно оглушенный, он оказался один в толпе прохожих, приводивших его в отчаяние своим прекрасным настроением.

Но ближе к вечеру здравый смысл постепенно начал брать верх. До сего дня он никогда не обращал внимания на всяких предсказателей, ясновидцев, гадалок на картах и прочих астрологов. Для него все они были одним миром мазаны: все морочили головы простым людям и наживались на их доверчивости. Он, Джонатан Коул, много учился и считал себя человеком интеллигентным. Ну нельзя же быть таким дураком, чтобы во все это поверить! Да ладно, прежде всего не надо позволять сбить себя с толку.

«Не надо позволять сбить себя с толку», – без конца повторял он спустя два дня. Но в тех рассуждениях, к которым он прибегал, чтобы себя успокоить, что-то не клеилось. Слова цыганки явно не были продиктованы соображениями выгоды: она убежала, так ничего с него и не спросив…

Не думать об этом. Почувствовав, что к нему возвращается способность трезво мыслить, он решил отвлечься на новости в смартфоне или погрузиться в полученную почту. Еще хорошо помогало обдумывать планы на будущее. К примеру, увольнение из фирмы. Как только приличные результаты позволят ему еще увеличить доход, он арендует дом попросторнее, чтобы у Хлои была своя комната, когда она будет к нему приезжать. А то ему уже осточертело разбирать и собирать раскладушку в гостиной. А потом можно будет подумать о смене автомобиля: надо же доставлять себе маленькие удовольствия…

На третье утро Джонатан встал с головной болью. Боль долбила в одну точку и была очень сильной. Его воспаленному рассудку хватило нескольких секунд, чтобы усмотреть в этом связь. Тревога охватила его… и начала мучить. Прошло полчаса – и он взялся за телефон.

– Я бы хотел записаться к доктору Стерну.

– Минуточку, сейчас взгляну, когда у него будет время, – профессионально ответил безликий женский голос.

– Это… это очень срочно.

В трубке зазвучала тихая, вкрадчивая мелодия фортепиано. Он терпеливо ждал, а тревога все нарастала. В голове толпились беспорядочные мысли. Он уже видел себя в больнице, после операции на мозге. А сможет ли его страховка покрыть расходы на такое вмешательство?

– Не отсоединяйтесь, у меня параллельный вызов.

Снова, истекая нежностью, заиграло фортепиано.

Сквозь открытое окно долетали крики Гэри, пекаря и продавца маффинов. Задний двор его лавочки оканчивался лужайкой, которая примыкала к садику на заднем дворе дома Джонатана. В каникулы здесь играли его сыновья, а Гэри на них сердился и отчитывал при каждом удобном случае. Бедным мальчишкам доставалось ни за что ни про что. Надо заметить, что пекарню Гэри нельзя было назвать процветающей. Маффины ему удавались на славу, но посетителей было мало, и в конце месяца он еле сводил концы с концами…

Фортепиано все играло и играло. И тут Джонатан вдруг спохватился. Головные боли у него случались и раньше – так с чего он в этот раз так разволновался? Внутри поднялась волна гнева, и он в ярости отсоединился. И все из-за чертовой цыганки! Не внуши она ему тогда эти идиотские мысли, он бы до такого не дошел!

Он был вне себя. Злился и на цыганку, и на самого себя, что так легко повелся на воздействие. Да как она посмела говорить ему такие вещи! По какому праву? Что она, в сущности, о нем знала, спрашивается? И если ему действительно суждено умереть, то когда? Вот ведь в чем суть – разве не так?

Он вышел из дома, чтобы позавтракать на свежем воздухе. Времени было не так много, но ему хотелось с кем-нибудь поделиться мыслями, прежде чем отправиться к компаньонам.

На улице было еще свежо. Он глубоко вздохнул. Ну, хоть дышать-то еще можно бесплатно в этом подлом мире. Но они все равно найдут способ, как заставить платить – к примеру, за очистку воздуха. И он похвалил себя за то, что подписал петицию о запрещении автомобилей, особенно злостно загрязняющих атмосферу.

Чтобы сэкономить время, он завернул к Гэри. Уже на пороге его охватил запах свежепрожаренных кофейных зерен. Заведение особым весельем не отличалось: в углу сидел всего один посетитель. Но маффины были вкусные, хотя за такую цену могли быть и побольше.

Гэри молча подошел и еле слышно буркнул «здрасте». Над его маленькими сощуренными глазками чернели густые, вечно нахмуренные брови, а рот прятался в бороде. Все это вместе делало его похожим на большого медведя.

Он принял заказ еще менее приветливо, чем всегда, хотя вообще был скуп на улыбки. Нехватка радушия у него ощущалась во всем.

Высоко на красной кирпичной стене висел телеэкран, и с него смотрело лицо журналистки CNN, которая брала интервью у Остина Фишера, чемпиона по теннису. Если тот выиграет турнир, то побьет абсолютный рекорд по победам среди участников Большого шлема. Конечно, напряжение велико, не без колкости заметила журналистка, и прежде всего потому, что Остин Фишер пока так и не добрался до «Флашинг Медоус», чей скоростной корт ему явно не благоприятствовал, напомнила она, безошибочно нанося удар в самое больное место.

Джонатан вгляделся в лицо чемпиона, чей силуэт сейчас занял весь экран. На его одежде повсюду виднелся логотип фирмы «Найк». И сразу узнал кадры из того поединка, где теннисист одержал свою последнюю победу. Неулыбчивый от природы, он провел игру результативно и жестко, на грани беспощадности. Может быть, именно поэтому он и не возбуждал симпатий болельщиков, хотя и был воплощенным преодолением себя.