День, когда разорвался мир - [107]

Пока я одевалась, то посмотрела на себя в зеркало. Все мое тело было усыпано синяками и ожогами, полученными от бегового модуля Лукаса. На шее и ногах виднелись красные точки, оставленные от соприкосновения с гравитационными сенсорами. Наверное, меня лечили, пока я была без сознания, потому что, хоть мои раны и выглядели ужасно, они хотя бы не болели.

Под строгим взглядом Алькотт я натянула рукава униформы и поправила небольшой воротник.

Следовало признать, униформа сидела на мне великолепно.

– Он сделал ее специально для тебя, – сказала Алькотт с явным неудовольствием.

Я с шумом застегнула молнию:

– Может быть, вы хотели ее получить? Я охотно могу отказаться от нее в вашу пользу.

Алькотт изобразила жалкую попытку улыбнуться, затем грубо схватила меня за плечи и вытолкнула наружу через дверь.

– Ну наконец-то, – услышала я бормотание Хольдена.

Он стоял, прислонившись спиной к изогнутой стене обсерватории. Это огромное, сферообразное помещение еще в Новом Лондоне завораживало меня, но здесь оно было раза в два больше.

Мое внимание привлекла к себе огромная карта, вращавшаяся в воздухе вокруг своей оси и погружавшая все помещение в мягкий голубоватый свет. Я сразу узнала ее: это была карта времени.

Проекция исходила из детектора Хоторна. Чем ближе я подходила, тем больше понимала, что он к ней что-то присоединил. Это было похоже на флэшку размером с визитную карточку, обернутую в серебряную обложку со знаком Convectum.

– Когда-то это была карта памяти детектора Бэлиена, – сказал Хоторн, заметив мой взгляд. – Как вы знаете, он попытался ее уничтожить, предполагая, что тем самым будут уничтожены и все данные.

Он закатил глаза. Говорил он совсем как раздраженный отец, чей сын снова что-то натворил.

– У мальчика всегда была склонность к театральности. Однако он недооценил мощь нашей техники. Карта функционирует безупречно.

Хоторн стоял, прислонившись к стене, и управлял проекцией легким движением руки.

В отличие от карты, которую Бэйл реконструировал по памяти, каждая временная линия этой карты была снабжена точными координатами и временными данными.

Хоторн посмотрел на меня:

– Я предполагаю, что Бэлиен рассказывал вам о рифтах?

– Прежде всего, он рассказывал мне о том, что вы готовы пожертвовать тысячами жизней, – ответила я, скрестив руки на груди.

Позади меня презрительно фыркнула Алькотт. Она встала рядом с Хоторном и посмотрела на меня так, что я сразу поняла: она тут же раздавит меня как таракана, если я сделаю хоть малейшее неверное движение. Хоторн, напротив, совершенно не изменился в лице.

– Вы знаете, мисс Коллинз, я действительно думал, что именно вы, с вашей историей, с вашей тяжелой судьбой, удары которой вы почувствовали на себе еще в детстве, по достоинству оцените возможность обратного преобразования.

Обратное преобразование. Надо же, какое милое словосочетание он выбрал для обозначения массового убийства.

Я не ответила, и Хоторн активировал самую верхнюю линию, ведущую вниз на карте времени. Она стала красной – сначала рядом возникла надпись «РИФТ 1», затем появились и другие данные, например расстояние до нашего актуального местоположения или разница во времени по отношению к сегодняшнему дню.

– Итак, объяснял ли вам Бэлиен, как функционируют рифты? – осведомился он, словно спрашивал меня о том, какая за окном погода.

Я молчала, но это не остановило Хоторна, и он продолжил свои объяснения. Мне ужасно хотелось просто заткнуть уши пальцами, только чтобы не слышать его покровительственный голос.

– Вы должны прыгнуть точно в те координаты, которые обозначены на карте. Во временных окнах, обозначенных Бэлиеном, рифты настолько сильны, что сквозь них можно будет проскользнуть на вихре. Он называл их туннелями, перемещаться сквозь которые можно только в определенные дни. Поэтому вы должны прыгнуть именно в указанные места. Вот для чего вы мне нужны.

Я сдержала смех. Ну да, куда уж легче! Неужели Хоторн действительно думал, что я смогу с ходу сделать то, на что Бэйлу понадобились годы? Он, наверное, совсем сошел с ума!

Со все возрастающим сомнением я рассматривала линии на карте. Я вспомнила о том, что говорил мне Бэйл, и в какой-то мере принцип был мне понятен. Первый рифт находился в Новом Лондоне в две тысячи девяноста третьем году, стало быть, шесть лет назад. Если я попадаю туда, то должна буду открыть вихрь, который могу направить вдоль этого рифта дальше в прошлое. Следующий туннель находился в Перу в две тысячи восемьдесят четвертом году, затем в Сиднее в две тысячи семьдесят пятом. И оттуда можно будет передвигаться все дальше и дальше в прошлое. Таким образом, подобно тому, как мы двигались в вихревой гонке, я могла преодолевать не только расстояние, но и время, перепрыгивая из вихря в вихрь.

Я не знала, была ли я шокирована или воодушевлена тем, что создал Бэйл. Вероятно, и то и другое.

– Если у вас получится следовать точно по рифтам, то в итоге вы переместитесь в две тысячи двадцать шестой год, – сказал Хоторн. – Не хватает последнего перехода, с помощью которого можно попасть в год Великого смешения. Вам нужно найти этот рифт. Бэлиен в свое время утверждал, что они его