День, когда разорвался мир - [105]

Он лгал, он должен был лгать. Бэйл никогда не пошел бы на такое.

– Я вам не верю.

Хоторн вздохнул и откинулся на спинку стула. Внимательно и долго, слишком долго, он смотрел на меня.

– Скажите, мисс Коллинз, вам знакомо понятие «биологическое вторжение»?

Биологическое чего?

– Оно обозначает явление, которое постоянно существует в нашей природе, – опередил мой вопрос Хоторн. – Какой-нибудь чужой вид вторгается в экосистему, к которой не принадлежит и где у него нет естественных врагов. За короткое время оккупанты распространяются и вытесняют местные виды. Иногда они их даже уничтожают.

Он умолк, скрестив ноги.

– Мутанты – это своего рода такие же оккупанты, – продолжил он. – У них тоже нет естественных врагов, поскольку они во всех отношениях значительно превосходят людей. Я знаю, что кураториум презентует другую картину. Мы стараемся изображать мутантов тупыми и звероподобными, при этом понимая, что они являются новым, самым сильным видом на земле. А в вихревых войнах две тысячи двадцатого года они не уничтожили людей только потому, что пока не могли полностью контролировать свои способности. Эти силы одолели их, стали управлять ими, но с тех пор все изменилось.

Хоторн нажал на свой детектор и быстрыми движениями руки вызвал в пространстве между нами видеозапись. Это были съемки дня нападения на кураториум в Новом Лондоне. Цюндеры «Красной бури» бродили по коридорам, и я задохнулась, увидев, как Бэйл, Фагус и я убегали от тех, кто пытался меня похитить.

– Я уже много лет наблюдаю за «Красной бурей», – произнес Хоторн. – За это время она стала намного организованнее, иначе нападение на наш институт было бы просто невозможным. Говорят, что у них был даже своего рода предводитель. В некотором роде атака на наш кураториум пошла нам на пользу, потому что благодаря ей другие руководители осознали, что так больше не может продолжаться.

На пользу?! Да он сошел с ума!

Хоторн вызвал карту мира и спроецировал ее в воздухе. Красные символы пламени были разбросаны по всем материкам, большинство находилось в Южной Америке, Африке, Исландии и Японии…

Все эти точки показывали места, в которых «Красная буря» была особенно активна. Я знала, что они распространились, но чтобы так?

– Заметь, на этой карте показаны только цюндеры, – сказал Хоторн. – Даже используя все наши средства, невозможно выяснить, на какие территории распространились швиммеры, не говоря уже о вирблерах. Так что, мисс Коллинз, не питайте иллюзий, как Бэлиен: грядет биологическое вторжение мутантов.

– Но это не так! – возмутилась я. – Я своими глазами видела, как люди и мутанты живут вместе. Бок о бок. Так могло быть во всем мире! Мы только должны приложить усилия.

– Нет! – рявкнул Хоторн, но сразу же взял себя в руки. – Нет, – повторил он гораздо спокойнее. – Мир будет только тогда, когда восстановится статус-кво. В природе вещей на протяжении миллионов лет заложено то, что судьбу мира определяет только один вид, а примитивные формы жизни ему подчиняются. Из-за вихрей возник дисбаланс, который рано или поздно приведет к уничтожению одного из двух видов. И я поклялся защищать нас как самый сильный вид. – Взгляд Хоторна стал жестким и расчетливым. – И вы тоже.

Я вспомнила клятву, которую мы давали во время награждения победителей. Клятву, которая была зафиксирована в первом параграфе Закона о вихрях:

Жизнь человека всегда важнее жизни мутанта.

– Я не буду вам помогать, – твердо сказала я.

Пусть я буду клятвопреступницей, дезертиром. Все это можно пережить. Но я никогда не стану убийцей.

Хоторн выглядел так, словно сожалел о моем решении.

– У Бэлиена тоже не хватило мужества сделать последний шаг, – сказал он. Потом вздохнул и одним движением руки убрал из воздуха проекцию. – Я надеялся, что с вами будет иначе.

Я беспомощно смотрела, как Хоторн встал и прошелся по лаборатории. Он открыл отделение в стене, которое выдвинулось с мягким щелчком, достал оттуда какой-то прибор и подошел ко мне.

Я сразу поняла, что это было за устройство. Эту синюю полосу с белыми узорами в виде знака Convectum я узнала бы повсюду.

– Вы знали, мисс Коллинз, – продолжил Хоторн как бы между прочим, – что в последние годы среди мутантов, живущих в наших зонах, имела место, скажем так, определенная убыль?

Я из последних сил контролировала выражение своего лица. Но Хоторн смотрел не на меня, его взгляд был направлен только на мой детектор.

– Я долго не понимал, в чем дело. Я предполагал, что в зонах могла снизиться рождаемость мутантов, но исследования показали, что причиной было не это. Тогда я заподозрил охранников зоны в том, что они часто… с преувеличенным рвением исполняют свои обязанности. Но нет, это тоже не объясняло быстрый спад количества обитателей зон. – И тут он посмотрел на меня: – Хотите знать, что было в итоге причиной исчезновения мутантов?

Нет. Нет, я совершенно не хотела этого знать.

– Причиной был мой собственный главный штурман. Ваш дядя.

Я со всей силы сжала губы.

Так вот почему Гилберт не спешил мне на помощь. Как давно Хоторн знал про него? Тогда почему, черт побери, он так долго не трогал Гилберта?!