День города - [2]

Плотность толпы становилась все больше и больше. Мы старались держаться все время вместе, я даже схватил Сашку за руку, чтобы не затеряться в бесконечном людском море.

Когда мы приблизились к началу лестницы, мы поняли, что дальше нам просто не пройти. Встав на цыпочки, мне удалось поверх бесконечных голов разглядеть верхушку сцены. Она была ярко освещена, и там явно что-то происходило, однако в общем гуле было совершенно невозможно что-либо расслышать. Я с недоумением посмотрел на Сашку, он в ответ только пожал плечами, как бы давая понять, что лучших мест на этом «шоу» он предложить не может, и вообще, он надеялся на что-то совершенно иное.

Покрутив вокруг головой, я попытался найти Серегу, он был в пяти метрах от нас, плотно зажат людьми со всех сторон. Выбраться от сюда было уже совершенно невозможно, оставалось одно — терпеливо дождаться, когда все закончится.

Я поплотнее прижал к груди кулек с драгоценным грузом в виде трех оставшихся бутылок пива и решил сосредоточиться на чем-то более приятном. Волей случая, к моему «борту» вплотную прибило молоденькую девушку, и я совершенно ненавязчиво стал свободной рукой изучать ее формы, тем более, что, судя по всему, она была совершенно не против и даже пару раз очень дружелюбно мне усмехнулась. Увидев непротивление с ее стороны, а даже, какое-то одобрение, я, сам не ожидая от себя подобного, осмелел не на шутку. Моя ладонь несколько раз повторила окружность ее упругих ягодиц, а затем, скользнув вниз, очутилась на гладенькой ножке, постепенно поднимаясь вверх, она дошла до края коротенькой юбочки и юрко скользнула под нее. Я в упор смотрел на девушку и, по слегка приоткрытому ротику и дрожащим ресницам, понимал, что она просто в восторге от моей наглости. О своих ощущениях я просто не говорю. Я по полной программе хозяйничал у нее под юбкой, подробно изучая каждую складочку на ее трусиках, и мне это все больше и больше нравилось. «Ну, что ж, в общем, очень даже не плохое получается „шоу“», — подумал я про себя.

Давление со всех сторон становилось все сильнее и сильнее, и пока законы толпы были только мне на руку, они позволили прижаться к девчонке еще плотнее, скрыв от окружающих то, чем мы с ней занимались. Толпа вокруг ликовала, всем было хорошо и весело, и мало кого интересовало, что происходит далеко внизу на сцене. Народ, собравшийся на бульваре, жил своей жизнью, а сцена — совершенно другой.

Мало кто из собравшихся заметил, что погода начала портиться. Поначалу легкие тучки стали приобретать все более угрожающий оттенок. Темное и без того небо стало еще темнее. В воздухе запахло дождем. Перемены в погоде сразу отразились на собравшейся толпе. Легкое волнение пробежало по людской массе, заставив всех плотнее прижаться друг к другу. Кто-то старался покинуть бульвар и, расталкивая окружающих, пытался пробиться к краю человеческого «моря». Их старания, словно волны от брошенного в воду камня, расходились кругами по плотным людским рядам.

Упали первые капли приближающегося дождя, послужив своеобразным катализатором надвигающейся трагедии. Толпа пришла в движение. Дождь стал усиливаться, а поскольку мокнуть особо никому не хотелось, народ поспешил покинуть место сборища, но сделать это оказалось не так уж и просто, все подходные пути к бульвару были плотно забиты людьми. Некоторые, вопреки всеобщему направлению передвижения, старались пробиться «против течения», внося сумятицу в людскую массу и усиливая неразбериху. Центральная часть толпы все больше и больше увеличивала давление на крайние ряды человеческого «моря», в какой-то непонятной панике покидая центральную часть бульвара, заставляя их двигаться быстрее. Часть бульвара перед лестницей уже почти полностью очистилась от людей, было такое ощущение, что там находится какая-то смертельно опасная зараза, заставившая народ в панике покинуть это место. «Человеческое цунами», с сумасшедшими криками и воплями, с трудом втискиваясь в узкие городские улочки, сметая все на своем пути, концентрическими кругами расходилось во все стороны от своеобразного «эпицентра».

Что-либо понять или хотя бы сориентироваться во всеобщей суматохе и давке было совершенно невозможно. Плотно зажат со всех сторон и, с силой прижав к груди кулек с пивом, я полностью отдался во власть толпы, которая несла меня совершенно непонятно куда и зачем. Единственная забота, которая очень беспокоила меня в том момент, — это не потерять равновесие и не упасть, падение было равносильно смерти. В этом я убедился, когда рядом бегущий паренек, споткнувшись о что-то на земле, резко взмахнул руками и с криком исчез под ногами несущейся людской массы. Его вопли еще некоторое время доносились где-то сзади, и никто не обращал на это внимания.

Наткнувшись ногами на что-то мягкое, я сам чуть было не упал, но, вовремя овладев собой, я выпустил из рук кулек и, что есть силы, ухватился за плечи соседей, поджав на мгновение ноги. Толпа пронесла меня над препятствием. Совершенно не хотелось думать о том, что этим препятствием мог быть какой-то несчастный, раздавленный всеобщим безумием.