День гнева - [141]

— Ты… смотришь через технику? Через камеры на улицах? — дрожащим голосом спросил Маритон. — Но как такое возможно?

— Я всегда в двух мирах — в материальном, и информационном, — речь вновь доносится отовсюду. — Я не могу стать единицей и нулём, не могу слиться с Макшиной всем своим естеством из-за уз плоти, которым я вынужден потакать, чтобы удерживать жизненные системы в работе. Но я слежу за всем через информационно-электронные потоки, контролируя каждый аспект жизни програманн.

— И сколько ты так властвуешь? — звучит вопрос от Аурона с вызовом и рыком, опирающегося на клинок как на клюку. — Не уж, то ты действительно победил смерть?

— Да, я существую больше двухсот лет на этой земле, Аурон Лефорт. Некогда подключённый к аппаратам жизнеобеспечения и поддержки жизнедеятельности я медленно сращивался с миром Макшины, пока не врос в неё. И она благословила меня вечной жизнью, — секунда молчания переменилась металлическим обращением к «Крестоносцу». — Я вижу, что твой взгляд выражает удивление, но оно напрасно. Я вижу тебя через сеть и нахожу там информацию о тебе в полном объёме. Но вы ведь пришли сюда не за этим?

— Да, — Маритон вздёргивает автомат и уставляет дуло на Апостола. — Мы пришли покончить с Информократией и её порядками. Мы пришли окончить твоё правление.

— Информократия не просто моя власть, — так же хладно оппонирует Аурэлян. — При ней информация основной источник власти — она наделяет потоками распорядительных полномочий в соответствии с количеством всяческих данных и умением ими распорядиться. И, следовательно, тоталитарная власть тех, кто владеет информацией, кто наиболее просвещён в методах и комплексного использования, полное подчинение им во всех идейных аспектах, и будет Информократией. То есть это светлое правление умнейших и достойных людей.

— Это тирания, — прорычал Аурон. — Тирания лжецов и преступников, захвативших информационные потоки и губящих людей во имя безумия, — пистолет «Крестоносца» устремился в сторону Апостола.

— Ваш Рейх являет собой жуткое зрелище тоталитарного деспотизма одной личности и религии в целом, — хладно парирует Аурэлян. — Вы несёте за собой только сумрак новой ночи и не можете понять, что вы глашатаи новейшего средневековья.

Маритон смотрит на практически иссохшее тело, на полутруп и готовиться дать выстрел, но что-то в душе его останавливает. Не каждый день выдаётся шанс одним выстрелом прикончить целую державу, непоколебимо стоявшую против всякой угрозы. Сомнения предательской рукой оттягивают палец от крючка, но воля его снова заставляет

— Ты не выстоишь против Империи, — взывает Аурон к владыке. — отведи войска, сдайся на милость Канцлеру и пощади свой народ.

— Даже сейчас, на пределе возможностей, когда мои братья по Апостолис Директорис мертвы, я продолжаю управлять могущественными военными, экономическими и социальными системами, направляя их на войну, — металлический голос позволил пробиться человеческой усталости. — Это не я… это вы проиграли, и ваш Рейх сломает зубы о наши совершенные структуры власти.

— Ты позволишь умереть собственному народу?

— Я пожертвую хоть всеми програманнами, чтобы доказать силу Макшины и могущество идей Информократии. Их кровь это чернила для великой книги власти информации и славных строк о моём правлении. Кости падших людей станут для меня перьями для письма, а их кожа будет материалом для обложки той книги.

— Ты не просвещённый Апостол! — закричал ослеплённый неистовством Аурон, и его гневную речь разнесло эхом по всему амфитеатру. — Ты убогое существо, готовое опрокинуть мир ради безумия!

— А ты жестокий убийца, проливавший кровь целых городов, развращённый сотнями борделей, сотворивший такие злодеяния, что мои палачи рядом не стояли. Я нашёл тут статью о тебе и как ты, ещё наёмником у банды «Кровавые Тени» заставил мужчин отдавать долги местному князьку органами, а женщин загнал работать в сферу интимных утех.

— Заткнись, червяк! — Ответил криком Аурон и приготовился стрелять. — Я отправлю тебя на суд Божий!

Откуда-то сзади раздался хлопок и орудие, спрятанное как раз для таких случаев, ведомое силой воли Апостола, выдало сгусток плазмы с такой силой, что она прожгла грудь «Крестоносца» и отбросила его вперёд, к выступу, откуда виден весь город как на ладони. Оружие насквозь пробило доспех, прорезав металл, как горячий нож масло и прошло в сантиметрах от сердца, задев горячим огнём ряд важных органов.

— А теперь ты, — холодно обратился Апостол.

Маритон его не услышал, ибо всё внимание он направил на командира, который ворочается и отхаркивает кровь, не в силах подняться на две ноги. Жизнь стала медленно покидать могучего воина, а чернокрылый ангел смерти уже ринулся к нему, отсчитывая последние минуты существования.

— Да-да, ты Маритон УК-115, — обращая внимание к себе, вновь обращается существо.

Из тени сокрытого во тьме пространства показались два ствола, угрожающе уставленные на Маритона. Из-за трона донёсся машинный лязг и два десятка механических существ, сверкающих глянцевой синей расцветкой на стальных корпусах, стали выстраиваться в ряд, обратив чёрные стволы автоматов на врага.