День Дьявола - [64]

– Отстаньте от меня, – заорал Ленни и попытался, нагнувшись, пролезть под рукой Сэма.

Тогда Мартышка и Джефф схватили его и потащили вниз, к покрытому галькой берегу, в самую тину. Он с криком выворачивался и пинал их изо всех сил ногами, так что лесные голуби снялись с места и, громко хлопая крыльями, устремились вверх сквозь зеленый полог леса. Не прекращая петь, они повалили его на живот, и Сэм плеснул ему водой в лицо. Ленни отплевывался и давился, а Мартышка и Джейсон держали его за руки. Джефф коленями уперся ему в спину.

– Вот так, – сказал Сэм, – ну-ка, отхаркни его.

– Сунь его рожей в воду, – сказал Джефф, и они подтащили Ленни к воде, а Сэм надавил ему на голову так, чтобы лицо оказалось полностью в воде.

Ленни задергался, а Мартышка заржал.

Когда Сэм убрал руку, Ленни поднял голову. Рот, как у рыбы, открывался и закрывался,

– Ну что, он убрался? – сказал Сэм. – По-моему, еще нет, а как по-вашему, парни?

Конечно, Дьявол все еще был там. Поэтому Сэм предоставил ему еще одну возможность выпрыгнуть в реку. Потом еще одну.

Когда Сэм наконец удовлетворился результатом, он позволил Ленни подняться. Остальные не возражали. Ленни сел на берегу и заплакал.

– А ну, заткнись, – сказал Сэм. – Хорош завывать, ты, младенец обосранный.

Ленни, обхватив руками затылок, послал его подальше. Тогда Сэм навалился на него, стараясь отодрать пальцы Ленни от затылка и попасть кулаками по голове. Остальные какое-то время смотрели на них, а потом, один за другим, ушли.

Мне хотелось сказать Ленни, что уже скоро все кончится. Его история так близко подошла к концу, что слышно, как сыплются в песочных часах последние песчинки. И синяки, оставшиеся от кулаков его брата, хотел я сказать, еще не успеют рассосаться, когда его будут хоронить.

А еще я хотел сказать, что почти завидовал ему. Теперь уже ничто не имело значения. Так много всего, о чем ему больше не придется волноваться. Он будет свободен.

&

Когда мы вернулись на ферму, пикап Анжелы уже стоял рядом с сеновалом, а через кухонное окно я увидел, как Лиз у раковины наливает в чайник воду. Она увидела нас и помахала, а Отец отправился проведать барана.

Когда я постучал, дверь мне открыла Кэт. Я сразу понял, что она плакала, хотя она старалась не показать этого. Снаружи был какой-то шум, доносились непонятные звуки, рассказала она. Описать их она не могла. И лаяли собаки. Да, она знает, что дверь заперта на засов, но все равно она испугалась. А потом, когда вернулись Анжела и все остальные, вместе с ними появился этот ужасный запах.

– Это от Грейс, – сказала она. – Она на себе его приносит, я уверена.

– Пойди сядь, – сказал я. – Утебя такой вид, будто тебя тошнит.

Ясно, что Грейс тут ни при чем. Кэт была потрясена тем, что произошло весной, и просто еще не пришла в себя. Всю ночь она ходила в туалет, надевала футболку и свитер, потому что ей было холодно, и снова снимала, потому что становилось слишком жарко, открывала окно, закрывала его, разглядывала балки под крышей. Отец в это время паял что-то в мастерской. У остальных были сомнения на ее счет, но я понимал, что она никому не расскажет. И она тоже это понимала. Вот почему ей было так страшно. Никогда в ее жизни ей не поверяли так много, и теперь, под тяжестью полученного знания, я думаю, она начала осознавать, что могла без труда разрушить Эндландс собственными руками.

Я отвел ее на кухню, усадил на стул и налил ей воды. Она с сомнением взглянула на Грейс, но девочка улыбнулась в ответ и стала вертеть цепочку с медальоном.

– Я так понимаю, Кен Штурзакер послал Билла подальше, да? – сказала Лиз.

– Можно сказать и так, – ответил я.

– А Дугласа похоронили? – спросила Грейс.

– Да, – сказал я, – за домом.

– Ну что ж, может быть, на этом все закончится, – предположила Анжела. – Бог даст, Штурзаке-ры оставят нас в покое.

Грейс встала за спиной Кэт и обвила ее шею руками.

– Мы можем пойти теперь, раз дядя Джон вернулся? – спросила она. – Я хочу показать тете Кэтрин лес.

Кэт начала было пить из стакана, который я ей дал, но отрыгнула, и вода потекла у нее по подбородку.

– Что с вами, тетя Кэтрин? – Грейс уселась рядом с Кэт. – Это ребеночек? Из-за него вас тошнит?

– А я неделями подряд так себя чувствовала, – сказала Анжела. – Никакая еда во мне больше пяти минут не задерживалась.

– Со мной было то же самое, – отозвалась Лиз. – Спрашивается, и зачем все это надо?

– А вы уже чувствуете, как он шевелится? – спросила Грейс.

– Нет, – сказала Кэт, вытирая рукавом воду.

– Можно, я попробую? – спросила Грейс, и, прежде чем Кэт успела сказать «нет», девочка приложила руку к ее животу.

– Там что-то есть! – объявила она. – Я чувствую, как бьется сердце.

– Что ты болтаешь, – сказала Лиз, – ты свое, скорее всего, чувствуешь.

– Еще рано, – сказала Анжела. – Пройдет самое меньшее месяц, прежде чем она почувствует, как ребеночек шевелится.

– Вот же, – сказала Грейс, прижимая руку Кэт к ее животу. – Я же правильно сказала?

– Я ничего не чувствую, – ответила Кэт.

Грейс нагнулась и стала слушать.

– Остановилось теперь, – сказала она. – Надеюсь, все в порядке.

– Ну конечно, в порядке, – сказала Анжела. – Надевай пальто.