День Дьявола - [23]

Когда с фотографиями было покончено и альбомы убрали, Кэт уже совсем было собралась объявить о грядущем появлении на свет младенца Пентекостов, но возможность была упущена, когда Лорел, поставив на стол сумку, которую она принесла с собой, зашуршала бумагой.

– Ты первый, Том, – произнесла она. – По-моему, это правильно. Давно мы не ели кулич[15], с тех самых пор, как ушел бедняга Джим.

Она сочувственно улыбнулась Анжеле. Отец положил кубик сдобы на тарелку. Кулич был совсем простой, чуть подгоревший. От него сильно пахло яйцами. Отец отщипнул кусочек и передал тарелку Анжеле, которая сделала то же самое и повернулась к Грейс. Девочка положила медальон и отломила уголок, подставив снизу ладонь, чтобы поймать крошки. Хватило всем, включая Кэт, последовавшую примеру остальных. Она взяла себе кусочек и растерянно посмотрела по сторонам.

– Не хочешь что-нибудь сказать, Том? – обратился к нему Билл, забрав с тарелки последний кусок кулича. Крошки он тщательно собрал в ладони.

– Да что тут особенно говорить? – сказал Отец.

Лорел дотронулась до его руки, и все в полном молчании принялись за кулич.

Я кивнул Кэт, и она положила в рот свой кусок. Я заметил, как щурились у нее глаза – она старалась прожевать его максимально вежливо. Я уже предупредил ее, что он будет сухой. По-другому никогда не бывало. Смысл был не в том, чтобы получить удовольствие от кекса как такового. Это была ритуальная сладость.

Старик однажды рассказывал о своем детском воспоминании, когда в Эндландс кто-то умер и близкие покойного покрыли мула от кончика хвоста до губ влажным торфом и пустили его бродить по Долине, чтобы все люди узнали о том, что кого-то посетила смерть. Когда мула увидели, его вымыли в реке и отправили тем, кому он принадлежал. А вместе с ним послали хлеб, мясо и кулич. В те дни, говорил Старик, труп не считался чем-то нечистым или страшным, и прежде чем отправить усопших близких к гробовщику, их оставляли в гостиной, чтобы все могли дотронуться до них и поцеловать.

Фу, высказывается Адам. Но посмотри на это по-другому, говорю я ему. Смерть теперь полностью завладеет временем умершего, и самое меньшее, что мы можем для него сделать, – это дать ему побыть с семьей немного дольше.

У изголовья и в ногах ставили траурные свечи, толстые, как порей, пол посыпали солью и розмарином. А на сердце клали кулич, и живые должны были каждый съесть часть. Ни единой крошки не должно быть оставлено – ни под пуговицами рубашки, ни между пальцами сложенных рук. Такова привилегия усопшего – уйти налегке, когда все его грехи съедены. И их бремя теперь возложено на живых.

Все потянулись через стол к Отцу, а он улыбался и благодарил их. Разговор возобновился.

– А что ж, это хорошо, что завтра у нас будет еще один голос, – обратилась Лорел к Кэт. – Ты ведь дочурка священника, знаешь псалмы, правда?

Кэт хотела ответить ей, но, глотая сухую сдобу, подавилась.

Лорел потерла ей спину, потом постучала посильнее, и Кэт, отодвинув стул назад, выкашляла мучную кашицу себе в ладонь.

– Извините, – сказала она, – извините ради бога.

– Возьми. – Анжела протянула ей салфетку.

Лиз налила из кувшина стакан воды и протянула его Кэт.

– Спасибо, – поблагодарила Кэт. – Не понимаю, как это случилось.

Лорел улыбнулась и снова потерла ей спину.

– Ничего страшного, милая, – успокоила она Кэт. – Не волнуйся. Тебя тошнит?

– Кажется, – сказала Кэт.

– Съела что-нибудь не то в поезде? – предположил Билл.

– Наверно, тебе надо просто поболыпеесть, – сказала Анжела.

– Да не в этом дело, – раздался голосок Грейс.

Все разом повернулись к ней. Она щелкала медальоном, то открывая, то закрывая его, и за целый час впервые открыла рот.

– А в чем же? – задала вопрос Лиз.

– Она ждет ребенка, – объявила Грейс.

&

– Как она узнала? – сказала Кэт, когда все ушли и Отец снова отправился проведать барана. – Помнится, ты говорил, что никому ничего не рассказывал.

– Я и не рассказывал, – ответил я.

– Ну, наверно, все-таки кому-то сказал, – возразила Кэт.

– Возможно, Грейс просто догадалась, – сказал я, – потому что тебя тошнило.

– Меня не тошнило, – сказала Кэт. – Я просто не хотела показаться невежливой. Он был такой сухой, этот кулич, что я не в состоянии была проглотить его. И, по-моему, не очень-то похоже, что она может о чем-то таком догадаться.

– Я ничего ей не говорил, – повторил я в ответ на пристальный взгляд Кэт. – Да и вообще, какая разница? Они все радовались за нас.

– Было бы, тем не менее, приятно, если бы мы сами сказали им об этом, – ответила Кэт.

– Уверен, Грейс не хотела расстраивать тебя.

– Это понятно, – сказала Кэт. – Я просто не могу объяснить себе, как она узнала.

– Ты же говорила, что хочешь иметь ребенка, – предположил я. – Она озвучила твою мечту и попала в точку.

– Нет, она знала, – настаивала Кэт.

– Вроде бы вы, женщины, все обладаете интуицией, – сказал я.

Кэт одарила меня саркастическим взглядом и допила чай.

– Не сказать, чтобы она была так уж взволнована, – сказала Кэт. – Просто невероятно, как она изменилась со времени нашей свадьбы.

– Думаю, тебе в тот раз просто повезло.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что она может быть вполне себе вредной.