День ботаника - [37]

Профессор Новогородцев занимал квартиру на седьмом этаже. Сейфовая дверь отразила все усилия Егора, пришлось последовать совету из детской песенки – пойти в обход. И снова повезло: соседи профессора не успели, а может и не захотели запереть дверь квартиры, а лишь защёлкнули на английский замок. Пара минут возни, и Егор с кувалдой стоит перед межквартирной, в один кирпич толщиной, стенкой и примеривается, куда нанести первый удар.

Профессорский стол – старинный, просторный, как палуба авианосца – нашёлся сразу. Левый верхний ящик, запертый на ключ, не поддался попытке подцепить его монтировкой. Пришлось вколотить в щель штык-нож и всем весом налечь на рукоять. Звон, клинок лопнул у перекладины, и Егор едва успел подставить локоть, чтобы не расквасить нос о столешницу. Пока он проклинал изделие советского Оборонпрома, кувалдой завладел Гоша и несколькими ударами превратил шедевр мебельного искусства в груду дров.

Журнал с надписью «Лабораторные наблюдения» на обложке, лежал, как и говорил Шапиро, в ящике. Егор пробежал глазами пару страниц: колонки цифр, значки, неудобоваримые пометки – похоже, то, что надо! На всякий случай, добавил к трофею несколько записных книжек и растрёпанный еженедельник.

Закончив с обыском (кроме бумаг, в баре, встроенном в тумбу стола отыскались две бутылки коньяка – тёмные, покрытые толстым слоем пыли), напарники выбрались на лестничную клетку и пошли по ступенькам вниз. Егор, насвистывая легкомысленный мотивчик, перешагивал через гроздья пожарной лозы и отстранял монтировкой пряди проволочного вьюна, когда на площадке первого этажа из темноты, в поясницу ему ударило копьё.

Выручила фляга, висевшая на поясе: острие скользнуло по металлу и ушло в сторону, выдрав клок ткани из штанов. Егор отшатнулся и вскинул монтировку. Нападавший, чёрный силуэт на фоне светлых пузырей дождевиков, испуганно попятился. «Берегись!» – скрипуче каркнул идущий следом Гоша, но было уже поздно: россыпь негромких хлопков и лестничную клетку заволокло золотистым туманом.

Спасла армейская выучка. Егор зажмурился, отшвырнул монтировку, левой рукой зажал нос и рот, а правой зашарил в расстёгнутой – слава богу! – противогазной сумке. Привычным движением натянул воняющую резиной маску, ощупал ремешки на затылке, и только тогда осмелился открыть глаза.

Нападавший катался по полу визжа от нестерпимой боли. Впавший в ступор Гоша корявым пугалом торчал посреди лестничного пролёта. Егор ухватил несостоявшегося убийцу под мышки и потащил вниз по ступеням, не обращая внимания на хлопки дождевиков, лопающиеся при каждом шаге. Пришедший в себя лешак топал следом, и облако смертоносных спор затягивало его, словно дымовая завеса.

Гоша разрешил Егору снять противогаз, только когда они завернули за угол. Отыскал гроздь пожарной лозы, заставил стащить верхнюю одежду и тщательно промыть лицо и руки. А сам отошёл в сторону и принялся вытряхивать энцефалитный костюм. На недоумённый вопрос «как же так, оно ведь жгучее?..» – буркнул «ничо, мы привычные…» и продолжал, пока из складок не перестала лететь золотистая пыль.

Нападавшему водные процедуры не требовались. Он лежал спине – почерневшие губы в клочьях кровавой пены, глазницы полны гнойно-жёлтой с золотыми точками слизи, пальцы, сведены судорогой предсмертной агонии.

Лешак наклонился, пошарил в нагрудных карманах мертвеца.

– Гляди-ка!

Студенческий билет. Биофак, группа 103. Конкин Алексей Геннадьевич, первокурсник. На фотографии Егор узнал знакомую лопоухую физиономию – это был тот самый студент, что зашёл в лабораторию, когда Шапиро объяснял ему сегодняшнее задание.

«…совпадение?..

…щазз!..»

– А это что?

Деревянный кругляш сантиметров семи в поперечнике. Приятный древесный запах – можжевельник? На одной стороне выжжен знак в виде дуба, корни и крона которого сплелись между собой, словно щупальца схватившихся врукопашную осьминогов.

– Древо Игдрасиль, символ Сетуньского Стана – проскрипел проводник. – Но это точно не сетунец – хлипковат, без татуировок, да и одёжка не та.

На погибшем были джинсы, ковбойка и куртка-стройотрядовка с нашивкой «МГУ». Обычный гардероб студента.

– Эти сетуньцы – кто они? Второй раз о них слышу.

– Есть такие. Поселились лет десять назад возле Лужнецкого моста и с тех пор шастают по лесу, бьют разных зверушек.

– Охотники, что ли?

– Не… – Гоша замотал головой так энергично, что во все стороны полетели клочья мха. – Охотники – те охотятся. А эти… ну их, говорить не хочу!

«…и этот туда же…»

Егор стащил со спины погибшего тощий рюкзак и вытряхнул на траву туристический топорик, стамеску и фомку, в точности как брошенная в подъезде.

Гоша взвесил топорик на широкой, словно разделочная доска, ладони.

– Похоже, собирался пошарить по квартирам, а на нас наткнулся случайно.

– Копьём пырнул тоже случайно? И вообще, откуда у студента копьё?

– На рынке купил, тоже мне, проблема!

– А нападать зачем?

– Может, с перепугу? Принял за бандитов, они, бывает, охотятся за барахольщиками.

– Вы сами-то в это верите?

Лешак медленно, со скрипом развёл руками.

– Да, что-то тут не складывается. Игдрасиль ведь не только сетуньцы используют, друиды тоже.