День ботаника - [19]
Пирога была хороша. С ротанговым каркасом, обтянутым древесной корой, она радовала глаз жёлтым, солнечным оттенком и индейскими узорами на высоких гребнях носа и кормы. Сергей закинул внутрь рюкзак и осторожно забрался сам. Лёгкое судёнышко качнулось, и он едва не полетел в воду.
– Полегче, Бич! – засмеялся лодочник. – Я не собирался принимать ванну, вода сегодня холодная!
Посылая белку к адресату, егерь не зря назвал того «индейцем». Николай Воропаев, известный обитателям Москвы-реки как «Коля-Эчемин» попал в Лес не через Речвокзал или ВДНХ. Он пересёк МКАД в районе Лосиноостровского парка и бесстрашно углубился туда, куда далеко не всякий коренной обитатель Леса отважился бы явиться незваным. Коле повезло: после долгих, изнурительных скитаний он добрался до селения Пау-Вау, на юге Сокольников – куда, собственно и стремился, затевая рискованное путешествие.
Матёрый экстремал-каякер, прошедший самые сложные сплавные маршруты планеты, Коля всерьёз увлекался индеанистикой. Вместе с другими поклонниками образа жизни североамериканских аборигенов, он ежегодно раскидывал шатёр-типпи на «Российской радуге». И, как многие в этой среде, грезил Московским Лесом, где давно обосновалась интернациональная община «индейцев».
ЭЛ-А, Лесная Аллергия, непреодолимая для подавляющего большинства обитателей планеты, Колю пощадила. Обитатели Пау-Вау – так называются собрания коренных американцев, а заодно, фестивали поклонников «индейской» культуры – приняли его легко. Здесь принимали всех, кто готов жить, следуя их немудрёным правилам.
С ними Коля провёл около года. Получил новое имя «Эчемин», обзавёлся ножом «бобровый хвост», мокасинами, штанами и рубахой из оленьей замши и отрастил длинные волосы. Их он заплетал в косицы, свисающие до плеч – с крупными бусинами и пёрышками выпи, своего тотемного животного. Но главное, построил пирогу, которая и дала ему новое имя: на языке племени наррангасѐт «Эчемин» означает «человек, плывущий на лодке».
И с этого момента Коля-Эчемин оказался потерян для Пау-Вау. По Яузе он добрался до Москвы-реки, и там встретился с «речниками» – обитателями Нагатинского затона, крепкой общины, прибравшей к рукам сообщение по всем водным артериям Леса. Здесь Коля быстро стал своим и проводил в Нагатинском затоне куда больше времени, чем на берегу Богатырского пруда. Впрочем, он регулярно наведывался к соплеменникам, участвовал в их ритуалах и с удовольствием сидел у Большого Костра, где передавали по кругу курительные трубки и кувшины с пивом. Он даже обзавёлся постоянной подругой, вдовой соплеменника, погибшего на охоте, которую звал Моема – «сладкая» на языке индейцев. Коля привозил Моеме изделия мастеров, обитающих в разных краях Леса – украшения из бисера и тиснёной кожи, сработанные в Пойминском Городище, керамическую посуду из Монастырского острога, что на берегу Яузы, искусные курьяновские вышивки. В ответ женщина разукрасила его рубаху плетёными из цветных шерстинок и кожаных ремешков пёстрыми индейскими орнаментами с тотемными животными, геометрическими фигурами и изломанными линиями – в знак прочности отношений.
– Ну что, Бич, как договорились, на Речвокзал? Да ты устраивайся поудобнее, дорога долгая…
– Туда. Вот, нарыл кое-что в Третьяковке, везу заказчику.
Коля неодобрительно покачал головой.
– Вы, егеря, все чокнутые – лезете в самые гиблые места. Было хоть, ради чего?
– Это как посмотреть. По мне, так всем дряням дрянь, и чем быстрее она покинет Лес, тем лучше. Но, видать, кому-то сильно занадобилась, раз так башляет.
– За что башляет-то – не скажешь?
– Не могу, условие сделки. Вот разойдёмся краями с заказчиком – тогда, клык на холодец, расскажу.
Каякер кивнул.
– Если хочешь, я тебя на Речвокзале подожду. Обратно вместе и двинем, идёт?
– Идёт.
Сергей пристроил рюкзак под спину, положил рогатину и двустволку так, чтобы они были под рукой, и осторожно попробовал каблуком днище пироги. Он не в первый раз путешествовал с Колей, и всякий раз удивлялся, каким прочным материалом может быть берёзовая кора – если, конечно, взята от правильного дерева, правильно обработана и пропитана горячим маслом – тоже правильным. Коля ни разу не продырявил днище своей пироги – на ровной, шелковистой на ощупь коре не было ни одной заплатки.
Каякер протянул пассажиру весло, короткое, с поперечиной на обратной стороне рукояти и остроконечной лопастью, в форме древесного листа со всеми положенными прожилками. Коля собственноручно вырезал пару таких вёсел из ясеневых досок, по образцу вёсел эльфийских лодок, подсмотренных в древнем, начала века, кинофильме.
– Ну что, отчаливаем? Только, Бич, скоро придётся заночевать. Чернолес мы засветло проскочим, да и Крымский мост, пожалуй, тоже. А дальше всё – выше Нескучного сада русло с обеих сторон сильно заросло, течение на стремнине – ой-ой-ой. В темноте туда соваться – гиблое дело.
Сергей задумался.
– Можно переночевать у Кузнеца.
– Лады, так и сделаем.
VI
Зверь появился неожиданно. Секунду назад ничего не было – колыхались тени, весело цокали по широким листьям капли, солнце играло на глянцевой зелени – и вдруг из густого, зелёного полумрака уставились на людей жёлтые, с вертикальными щёлками зрачков, глаза. Огромная кошка беззвучно разинула пасть, сверкнули изогнутые клыки, каждый длиннее ладони.
К своим шестидесяти годам он проглотил множество книг о самых разнообразных попаданцах. И чего только не выдумывали авторы, старательно засорявшие книжные прилавки и просторы Сети историями о персонажах, очнувшихся в собственном детском теле, и немедленно принявшихся изменять историю… Но, когда однажды наш герой с ужасом осознал, что находится в теле себя, 15-летнего, в 1978-м году – выяснилось, что оставшиеся в 21-м веке писатели бессовестно врали. Для начала, приходится бороться с собой-подростком за главенство.
Наш современник находит на чердаке своей дачи рабочие журналы секретной лаборатории, закрытой и преданной забвению давным-давно, в середине тридцатых годов. Он сам когда-то в свои студенческие годы раскопал эти журналы в кучах старого хлама, работая на расчистке подвалов своего ВУЗа – нашёл, заинтересовался, забрал домой, да так и забыл. И вот, спустя сорок лет без малого руки, наконец, дошли, чтобы разобраться в старых лабораторных записях и попытаться реализовать то, что в них изложено. А именно - изготовить загадочный механизм, чертежи которого нашлись в журналах.
Наш современник, реконструктор, литератор, любитель и знаток наполеоновских войн. Да, он попаданец. Но его задача не переиграть историю, а наоборот, не позволить сделать это другим. Кому? Как? Это и предстоит выяснить – если, конечно, он успеет. Потому что времени нет. Совсем. Неведомые силы кидают его вместе с горсткой ни о чём не подозревающих спутников в самое горнило нашествия Бонапарта на Россию. итак – середина августа 1812-го года, в двух десятках вёрст от Старой Смоленской дороги. И до дня Бородина остались считанные дни.
Седьмая книга из цикла «Коптский крест». Попаданцы и их друзья пытаются разгадать тайну происхождения межвременных порталов. Для этого Иван Семёнов со своими друзьями отправляется в Лондон – им предстоит раздобыть сведения о местонахождении древнего артефакта, похищенного бельгийским авантюристом ван дер Стрейкером для британской разведки. А тем временем отец Ивана отправляется на юг Франции, чтобы найти секретное убежище эзотерического ордена «Золотой Зари»…
Хотите попасть в прошлое? Полазить в таинственных подземельях в полном диггерском снаряжении? Увидеть мир девятнадцатого века, вжиться в него и закружиться в вихре приключений? Тогда отправляйтесь туда, и лучше – всей семьей, не мешкайте! Нет межвременного портала? А вот у героев книги он есть!Одна беда – глава семьи совершенно упустил из виду, что у мальчишек могут быть свои взгляды на то, как следует вести себя в чужом времени. И теперь художества четырнадцатилетнего Ивана и его приятеля-гимназиста приходится расхлебывать взрослым! Да и сами взрослые – что уж скрывать? – порой ведут себя беспечно и невнимательно.
Министерство обороны Российской Федерации проводит масштабный эксперимент по изменению прошлого. В 1854 году на Крымскую войну должен отправиться батальон морпехов на большом десантном корабле.Но что, если что-то пойдет не так и в воронку времени угодят попутчики – гидрокрейсер «Алмаз» и миноносец «Заветный» из 1916 года? Англо-франко-турецкое вторжение встретят не суперсовременные боевые корабли, а русские моряки и авиаторы с Первой Мировой. Смогут ли фанерные этажерки с малокалиберными бомбами причинить вред английским пароходофрегатам, а торпеды с миноносца отправить на дно французские парусные линкоры?Морякам-черноморцам не впервой сражаться с врагом, рвущимся к Севастополю!
Приняв мученическую смерть на Голгофе, Спаситель даровал новой вере жизнь вечную. Но труден и тернист был путь первых христиан, тысячами жизней заплатили они, прежде свет новой жизни воссиял во тьме. Целых три века их бросали на растерзание хищным животным, сжигали на кострах и отрубали головы только за одно слово во славу Христа.
Юмор и реальные истории из жизни. В публикации бережно сохранены особенности авторской орфографии, пунктуации и лексикона.
«Все системы функционируют нормально. Содержание кислорода в норме. Скучно. Пиво из тюбиков осточертело».
Размышления о тахионной природе воображения, протоколах дальней космической связи и различных, зачастую непредсказуемых формах, которые может принимать человеческое общение.
Книга включает в себя две монографии: «Христианство и социальный идеал (философия, право и социология индустриальной культуры)» и «Философия русской государственности», в которых излагаются основополагающие политические и правовые идеи западной культуры, а также противостоящие им основные начала православной политической мысли, как они раскрылись в истории нашего Отечества. Помимо этого, во второй части книги содержатся работы по церковной и политической публицистике, в которых раскрываются такие дискуссионные и актуальные темы, как имперская форма бытия государства, доктрина «Москва – Третий Рим» («Анти-Рим»), а также причины и следствия церковного раскола, возникшего между Константинопольской и Русской церквами в минувшие годы.
Небольшая пародия на жанр иронического детектива с элементами ненаучной фантастики. Поскольку полноценный роман я вряд ли потяну, то решил ограничиться небольшими вырезками. Как обычно жуткий бред:)
В фантастических чащобах, тридцать лет назад поглотивших гигантский мегаполис, главное – оставаться человеком. Как остались им егерь по прозвищу «Бич», непревзойдённый знаток Московского Леса, и его напарник Егор, по прозвищу "Студент". Им предстоит нарушить планы Порченого Друида, ставящего эксперименты над людьми. Столкнуться со вниманием могущественных внешних сил, проявляющих к Лесу повышенный интерес. И вместе с о своими единомышленниками – помочь беглым узникам "спецсанатория" присоединиться к обитателям Московского Леса, тем, кто издавна живёт его ценностями – простыми, доступными, понятными любому, хоть фермеру, хоть детям Леса, аватаркам, хоть безбашенным партизанам-барахольщикам.
Есть ли жизнь на верхних этажах уцелевших московских высоток и небоскрёбов? Может ли небо над Московским Лесом принадлежать кому-то, кроме птиц? В состоянии ли драгоценный «паучий шёлк» заменить сверхсовременные синтетические материалы, используемые в экстремальных видах спорта? Для чего нужно больше безумия – чтобы прыгнуть на парашюте с высочайшего на планете водопада, или стартовать на параплане с московской высотки? Зачем ведущий мировой эксперт по проблемам Леса собрался прибегнуть к услугам к сомнительных посредников с Речвокзала? Какие интриги раздирают порой замкнутый научный мирок Главного здания МГУ? И, наконец – что за общие дела могут быть у известного всему Лесу егеря по прозвищу Бич и офицера охраны загадочного Московского Кремля?