Демон сна - [7]

Однако Зиновьев был вечно занят. В его отделе работы было очень много, а сотрудников всегда не хватало. На самом деле сотрудников не хватало во всей Организации, но тут главная беда была в том, что каждому отделу требовались агенты с весьма и весьма специфическими способностями и навыками, а ведь на заказ таких воспитать было невозможно, не существовало в природе и существовать не могло каких-то там магических школ, университетов или ПТУ. Чем одарил Создатель того или иного потенциального мастера сверхъестественных сил, тем он и должен был пользоваться, каждый попросту вынужден был занимать соответствующую позицию или должность. Если уж судьбою тебе назначено было метать огненные шары — то добро пожаловать в боевую опергруппу, если ты умел врачевать наложением рук — в отдел биоугроз вперёд и с песней, если же видел незримое — то полосатый директор отдела мониторинга ментального пространства, топорща свои усы-вибриссы, высокомерно приветствовал нового подчинённого. От меня ведь, к примеру, не было бы никакого проку в тех же биоугрозах, ибо никаких понятий ни о биологии, ни о медицине я не имел. Не было бы проку и в боевых отделах, так как солдат из меня тот ещё. Впрочем, от меня сейчас и в родном отделе ММП никакого проку, мрачно подумал я.

— Андрей! — вырвал меня Марк из полусонных размышлений о работе. — Ты чего молчишь? Скажи, как думаешь, может, мне к доктору обратиться?

— Подожди денёк, Марк, — почесав в затылке, ответил я. — Я по своим контактам пробегусь, может, найду, кто смог бы тебя проконсультировать. Завтра — то есть, уже сегодня до вечера постараюсь с тобой связаться по этому вопросу.

Приятель мой внимательно посмотрел на меня и опять откинул голову на подушку. Наверняка он предположил, что я попытаюсь свести его по блату с каким-нибудь медикусом из поликлиники ФСБ или откуда-то в этом роде. Я даже не подумал его разубеждать. Примерно ведь так оно и было…

Вспомнив про свою клятую работу опять, я ещё раз решил окинуть дом «истинным зрением». Удивительно, но на сей раз даже стены остались сложенными из брёвен — никаких костей. Вокруг было совершенно спокойно, ментальное пространство ничем не отличалось от реальности — наиболее умиротворяющее зрелище для обладателя иного взора.

— Поспи пока, Марк, — ровно сказал я. — До утра с тобой больше ничего не произойдёт, я уверен. Я тебя покараулю.

Друг снова глянул на меня, и я ответил ему убедительным кивком. Он чуть улыбнулся и прикрыл глаза. Немного подождав и увидев, что его дыхание стало ровным, я тоже смежил веки. Не собирался я его караулить. Незачем было. Всё, что могло произойти этой ночью, уже произошло — ментальные слои бытия стали чисты. Надо было хоть немного выспаться до утра.

На сей раз я уснул, едва опустив голову на свою подушку. Мягкая кушетка плавно превратилась в большой коричнево-бежевый плюшевый мотоцикл, на котором я ехал по песчаной дорожке меж высоких живых изгородей из пышного и густого колючего шиповника, и тёплый свет был разлит надо мной, и тихо жужжали пчёлы над розовеющими цветочками, а в коляске мотоцикла сидела моя Аня. Я свернул на травяную полянку, ярко-зелёную, манящую, и мотоцикл раскрылся и обернулся в мягкое плюшевое ложе, и моя любимая, полулёжа на нём, протянула ко мне чудные руки. Вот только почему я никак не могу заглянуть ей в глаза? Её лицо будто бы уплывало от моего взгляда, но ведь это же была она, она — её девичья фигурка, её стройненькие ножки, её длинные тёмные волосы, пахнущие свежестью, её чуть полноватые, мягкие и жаждущие моего поцелуя губы… Я склонился над ложем и нежно обнял Аню, плюшевое покрывало вдруг само собой сползло с прекрасных плеч, и её гибкое юное тело затрепетало и потянулось к моему… Банг!!

Я резко проснулся и сел на кушетке, очумело вертя головой и отчаянно пытаясь прийти в себя. Спальню старого дома заливал серый свет ноябрьского утра. Марк стоял у стола и виновато смотрел на уроненный им чайник, из которого на пол уже натекла маленькая лужица воды.

— Ой, прости, — сказал он. — Я тебя, кажется, разбудил. Но уже всё равно десять часов, наверно, пора вставать, тебе разве не на работу сегодня? И воды вот нету совсем. Пока не накипятим, сушняк не загасим.

Марк выглядел не очень. Бледный, растрёпанный (он носил длинную причёску), лицо мятое. Впрочем, добредя до ванной, я обнаружил в зеркале не менее мятого и встрёпанного Малинова Андрея, свет Кимовича. Круги под глазами выглядели просто жутко на зеленоватом лице. Кое-как я умылся и почистил зубы, потом мы вяло позавтракали остатками вчерашних закусок, напились растворимого кофе, и я засобирался домой.

Пока я складывал свои вещи и вспоминал, где оставил шарф, Марк поднялся на второй этаж дома, где у него была оборудована так называемая «студия» — огромная пустая комната с одиноким нотным пюпитром и старым потрёпанным гитарным усилителем. Вскоре оттуда донеслись печальные струнные переливы.

— Марк! — крикнул я из прихожей, надевая ботинки. — Ты не переживай! Что-нибудь обязательно придумаем, у меня есть подходящие источники информации. Положись на меня! Я вечером позвоню или сам приеду.