Демон Максвелла - [19]

Коровы с мычанием бросились врассыпную, а Джон обмотал задние ноги Абдуллы проводом от лебедки и оттащил труп на пятьдесят ярдов в сторону. Я всегда настаивал на том, чтобы он увозил труп подальше с поля, чтобы стадо не видело, как освежевывают и выпускают кровь их родственника, но Джон убедил меня, что в этом нет никакой необходимости. Коровы не следовали за трупом, они продолжали кружить вокруг места, где произошло убийство, — их больше привлекало место смерти, хотя всего в нескольких ярдах от них лежала ободранная туша. Мало-помалу круг их становился все шире. И если бы кто-нибудь снимал с воздушного шара события этого утра, то он наверняка запечатлел бы рассеивавшуюся энергетику убитого Абдуллы.

Мы никогда еще не убивали такого большого быка, и, казалось, это утро тянулось бесконечно. То и дело коровы переставали пастись и снова собирались к трубе — в первый день они вставали в круг, который составлял десять футов в диаметре, во второй — пятнадцать, на третий — двадцать. Они горевали целую неделю. И это было справедливо — он был их мужем и незаурядным зверем, поэтому не было ничего удивительного в том, что поминки по нему продолжались до тех пор, пока забвение не стало затмевать вызываемое им почтение и Природа, смешав свою колоду карт, не приготовилась к следующей сдаче.

Но именно в этот момент выскакивает джокер.

Пол в нашей ванной прогнил. И Бадди с кузеном Дэви привозят целый грузовик фанеры, так что всю ночь мы занимаемся починкой. Утром, когда они собираются уезжать, Бадди обращает внимание на какой-то рев в поле. Это Авен-Езер. В ее обязанности входит оповещать нас, когда у кого-нибудь из коров начинаются роды. Бадди замечает лежащую телку, дает задний ход и жмет на клаксон.

— Похоже, с минуты на минуту там появится теленок, — кричит он мне. Я открываю ворота, Бетси запрыгивает к нему в машину, и мы устремляемся в сторону Авен-Езер, оглашающей новости.

— Это как раз там, где на прошлой неделе прикончили Абдуллу, — говорю я Бадди. — С тех пор стадо ночует только там.

— Нет, вы только ее послушайте, — замечает Бетси. — Надеюсь, она не думает, что...

Но уже слишком поздно. В ее мозгу уже замкнулась ошибочная ассоциативная цепочка: раннее утро, приближающийся грузовик и еще достаточно сильные воспоминания об убийстве... и то, что вначале было призывами о помощи, превращается в вопль предостережения. Она встает между нами и своей тужащейся сестрой и орет: «Это убийцы! Скорее в лес, милая! Я постараюсь их задержать!»

Оставшуюся часть утра мы тратим на поиски коровы в болоте. Наконец мы ее обнаруживаем по прерывистому дыханию. Она лежит на боку под зарослями ежевики. По размеру высовывающихся из нее копыт теленка сразу становится понятно, что это настоящая громадина, слишком большая для такой юной телки. Может, в поле она бы еще и разродилась, но поднятая Авен-Езер паника заставила ее бежать, и она потратила остатки сил. Так что теперь ей действительно нужна помощь.

Я пытаюсь накинуть ей на голову петлю, но она столь же норовиста, как я неопытен. На протяжении целого дня мы с Бетси и детьми только перегоняем ее с места на место, но мне так и не удается набросить на нее лассо. Наконец я меняю его на свою старую каску и залезаю в заросли кустарника. Я запрыгиваю на корову и придавливаю ее своим весом. Квистон надевает петлю на заднюю ногу, а Бетси на шею. Потом мы надеваем петлю на еще одну ногу и привязываем ее к трем деревьям. Квис садится ей на голову, чтобы она не отползала назад. Я обматываю высовывающиеся копыта теленка бельевой веревкой и начинаю тянуть. Бетси массирует ей живот, а маленький Калеб разговаривает с ней и гладит по шее. При каждой потуге я упираюсь ногами в ее бока и тяну. Когда веревка рвется, я скручиваю ее вдвое, а когда она рвется снова, то складываю ее четыре раза.

Солнце садится. Шерри приносит из дома фонарик и мокрые полотенца, чтобы вытирать нам лица. Кровь, грязь, пот и навоз. И наконец после всех усилий и стонов он появляется на свет — абсолютно черный маленький бычок с белой полоской в углу рта, словно он уже пил молоко и оно вытекло у него обратно. Но он не дышит. Бетси делает ему искусственное дыхание до тех пор, пока оно не восстанавливается .

Мы даем корове подняться, но петли с шеи не снимаем, чтобы она в своем безумном измождении не бросилась прочь, прежде чем примет теленка. Шерри приносит ей ведро воды, и пока она пьет, мы отходим в сторону, освещая лучом фонарика лишь теленка. Немного успокоившись, корова делает шаг и начинает обнюхивать покачивающегося теленка. Я выключаю фонарик.

Свет взошедшей луны просачивается сквозь листья дуба. Корова начинает вылизывать теленка. Я хочу снять с ее шеи веревку, чтобы она не запуталась в зарослях, но корова вряд ли подпустит меня ослабить узел. Я открываю перочинный нож, подкрадываюсь как можно ближе и, мурлыкая себе под нос, очень осторожно начинаю перепиливать веревку на расстоянии нескольких футов от ее постоянно поворачивающейся головы. Она то и дело переводит взгляд с меня на своего теленка, освещенного луной. И я чувствую, как в ней восстанавливается доверие ко мне.