Демон - [71]

— …Некоторые отдают сердце близким. Члену семьи, лучшему другу или возлюбленной. Тому, кто достоин называться Хранителем. На моей памяти таких я видел всего лишь дважды. Демоны не привыкли доверять никому кроме себя. Как ты понимаешь, сердце — это изъян. Надень его на шею демона, и он ослабеет. Ослабеет настолько, что его можно будет убить. Мы, — мрачно произнёс Эйриг, — не любим слабость. Тем более собственную.

— Почему его не уничтожить? — Такое решение казалось очевидным: нет сердца — нет причин для опасений.

— Это возможно. Но камень не так прост. Пусть этот недостаток способен низвергнуть нас до жалкого удела смертного, — с гадливостью поморщился Эйриг, — есть и некоторые преимущества.

Господин метнул на меня внимательный взгляд перед тем, как продолжить:

— Сердце позволяет окончить собственную жизнь. Если демона тяготит вечность, всё, что требуется, это надеть амулет и прожить остаток отведённых дней. Состариться и умереть.

Я впервые слышал, что демоны, а значит, и господин, бессмертны. Каково это — знать, что проживёшь вечность? И всё же, как бы притягательно это не звучало, даже демоны не были лишены участи конца.

Размышляя над словами господина, я не убирал руки от камня. Сам того не замечая, продолжал сжимать его пальцами. Эйриг смотрел.

— Простите, — отдёрнул я руку, словно обжёгся.

Меня будто застали за чем-то непотребным.

— Тебе не за что просить прощение. Пока сердце твоё.

Эйриг смотрел так пристально, что я стал ощущать собственное дыхание глубоко внутри.

— Но почему? — я понял, что я Омэ, и каким-то непостижимым образом связан с камнем — с сердцем господина, и всё же никак не мог понять. — Почему я?

Эйриг молчал, и вот, когда я совсем отчаялся получить ответ, его губы наконец дрогнули:

— Сердцу не прикажешь, — отголоски обречённости кольнули слух. — В твоей груди камень отыскал недостающую часть.

Я так часто держал его в руках…

— Но ведь он совершенен?

— Ты ошибаешься. Изучив его внимательнее, ты бы заметил, что с одной из сторон не хватает крошечного осколка.

Я прижал руку к груди.

— Верно. Он в твоём сердце.

Как странно — ощущать себя связанным с кем-то…

— И однажды, — прервал ход моих не родившихся мыслей Эйриг, и голос его прозвучал набатом, — я заберу его. Вырежу из твоей груди.

От страшного обещания кровь застыла в жилах.

Господин Эйриг приблизился неслышно, взял меня за подбородок и стал рассматривать моё лицо.

— Осколок мой, — говорил он. — Он принадлежит мне, — острые ногти оцарапали кожу. — Как и твоя жизнь. Ты согласился отдать мне её, ведь так?

Я не мог пошевелиться, пригвождённый к месту. Господин только что пообещал мне смерть.

— Так, — сорвалось с моих онемевших губ.

— Я возьму его, когда придёт время, — не сводя с меня глаз говорил демон. — До этих пор ты будешь рядом со мной. Столько, сколько потребуется. Отныне твоей жизнью распоряжаюсь я.

Я вдруг осознал, как когда-то наивно верил, что смогу уйти.

— Вы ведь не отпустили бы меня, господин? В любом случае.

— Конечно, нет, — спокойно ответил Эйриг, позволив тонкой улыбке скользнуть по губам. — Но тебе было бы гораздо легче, останься ты рядом по собственной воле. Я бы заботился о тебе, как делал всё это время. Ты был бы, наверное, счастлив. А потом, когда настал час, я сделал бы всё быстро. И ты бы, наверное, даже ничего не понял. Жил и радовался до самого конца. Разве плохую жизнь я для тебя выбрал? — шептал демон, гладя мои волосы. — Но ты жаждал правды. И ты её получил, Тэг. Тебе стало легче? — спросил господин с нескрываемой насмешкой. — Вот видишь. Тебе всего только и нужно было быть послушным мальчиком. Но теперь поздно, — с этими словами он склонился к моему лбу и поцеловал, едва ощутимо касаясь губами кожи.

Я действительно хотел правды, и вот она у меня была. Я стану жить с демоном, потому что у меня его сердце — его слабость. И его недостающая часть. Однажды, когда Эйриг решит, что пришло время, он вырвет сердце из моей груди. Мне оставалось только ждать.

Требовалось лишь время.

Часть 21

Эйриг давно ушёл, а я всё продолжал сидеть неподвижно, глядя за окно. Всё, что со мной происходило дальше, происходило только в урагане собственных мыслей. Я чувствовал себя угодившим в смертельный шторм. Ещё не мёртвым, но уже не совсем живым. Там я старался сделать невозможное: упорядочить всё то, что свалилось мне на плечи, и не лишиться рассудка.

Мне казалось, что стоит только пошевелиться, и меня унесёт шквальным ветром сумасшествия, которое — я чувствовал, подкрадывалось всё ближе, толкая меня к краю.

К пожирающему ужасу.

Кулаки сжались. Я закрыл глаза и выдохнул.

«Тэг, — обратился я сам к себе. — На самом деле ты умер. Умер пять дней назад. И только благодаря господину всё ещё дышишь».

Сердце немного отпустило. Я ещё раз медленно выдохнул, а затем вдохнул.

«Тэг, — продолжил я. — Твоя жизнь и до встречи с господином была похожа на трепет одного-единственного листка на дереве. Ты всегда знал, что любой случайный порыв может закончить твоё жалкое существование в единый миг. Такова была… и осталась твоя жизнь».

На душе стало тише. Разразившаяся буря схлынула, оставив за собой низкий рокочущий гул, который отдалялся всё дальше, оставляя меня в покое.