Демон абсолюта - [82]
В тот же день арабы Нижнего Евфрата освободили своего шейха, арестованного политическим офицером в Румайте; их племя взяло в осаду политический штаб и гарнизон города, который изолировало, перерезав железную дорогу; соседние племена атаковали и изолировали тем же образом ближайший город, Самава. Племена подчинялись приказам, исходящим от святых городов, и ими командовали бывшие офицеры шерифской армии. Уилсон (сохранявший свои функции до прибытия сэра Перси Кокса) имел в распоряжении лишь четыре тысячи двести английских солдат и тридцать тысяч индийских, из которых только три тысячи пятьсот были мобильными. Он отказался верить тревожным рапортам политических офицеров: главнокомандующий и его штаб были в отпуске, в Персии. 1, 2 и 3 июля подкрепления, очень слабые, не вышли на связь с восставшими; 7-го экспедиция подкрепления была разбита и вынуждена отступить. 13-го племена юга Неджеда выступали на Абу-Сукаир; 14-го поднялись бени-хассан, 20-го была осаждена Кафа, Кифл атакован; колонна подкрепления трех отрядов Манчестера, плохо снабженная водой и неспособная к бою в ужасную жару июльской пустыни, была истреблена. Весь Средний Евфрат восстал. 30-го английские войска были выведены со всего Евфрата до Хиллы — линии обороны Багдада.
Но потери в Урфе, а потом в Бозанти заставили Францию понять нелепость — и опасность — позиции, в которой оказался Гуро, которому было поручено удерживать Киликию тремя батальонами метрополии; и подкрепления были направлены. Кемалистский «фронт» был стабилизирован. Фейсал собирался выехать в Лондон, когда 14 июля получил ультиматум Гуро[598]. Тот с рассеянностью, иногда благосклонной, следил за политической игрой Фейсала; если он сам был вынужден к политике, то по обязанности, а не по склонностям, и легко путал политику с политиками. Но сообщничество сторонников шерифов с турками глубоко задело его: парализовав железную дорогу, Фейсал мог заставить их сражаться — и убивать солдат, служивших Франции. Он плохо знал арабскую проблему, но очень хорошо знал условия военной операции. Он считал, что его предали. Он требовал: свободы использовать железную дорогу в Райяке, оккупации ее станций и Алеппо; демобилизации шерифской армии; принятия сирийской монеты; лишения свободы предполагаемых заказчиков покушений на французов; безусловного признания мандата Франции на Сирию. Он ждал ответа через четыре дня. Восемьдесят батальонов на этот раз были собраны на границе.
Фейсал — и Хуссейн — обратились к Англии, которая отказалась вмешиваться. Частная телеграмма лорда Керзона советовала эмиру любой ценой избегать враждебности. Гуро, не получив ответа, отдал приказ своим войскам перейти Антиливан[599]. Фейсал телеграфировал, что принимает ультиматум.[600].
Ему было известно о риске, которому он подвергался, но он считал партию проигранной, когда она разыгрывалась в Сирии, и хотел любой ценой выиграть время, чтобы вернуть ее в Лондон.
Телеграмма о принятии ультиматума не дошла до Гуро: телеграфная линия была оборвана. В тот же день арабские повстанцы на дороге Триполи стали угрожать тылу французских войск. Разбитые, они поспешили в Дамаск.
Через два дня они встретились на проходе в Мессалун с шерифской дивизией под командованием министра обороны. Узнав, что французы продолжают наступление, он стал считать недействительным приказ о демобилизации. Это был бывший турецкий офицер, член «Фетах», говорили, именно он нацелил пушку, искалечившую Гуро при Дарданеллах. Самые решительные члены клубов присоединились к нему. Но часть войск в Дамаске была уже разбита, восстание, спровоцированное ультиматумом, было по приказу Фейсала подавлено шерифской полицией. За участниками боевых действий стояло не национальное восстание, а мятеж.
С рассвета до 10 часов утра они удерживали 3-ю дивизию армии Леванта. В 10 часов министр был убит в атаке[601], французские танки вступили в бой — и на следующий день армия вошла в Дамаск, где дома стояли закрытые, немые и слепые.
Фейсал выехал в Хайфу — через Дераа…[602]
Глава XXХI.
Лоуренс забросил редактирование своей книги, больше даже не вспоминал о ней; часами оставаясь без движения, он ждал, чтобы стерлось навязчивое сознание того, что все его замыслы обрушены. «Все обещания, сделанные арабам полковником Лоуренсом, будут отметены».
Но его прошлое, к которому он чувствовал упрек и отвращение, пыталось сделать его одной из возвышенных фигур Англии; этого человека, почти сведенного с ума лишениями, обманом и бессилием, неумолимое зеркало газет искажало, делая из него освободителя.
Успех конференций, начатых в Ковент-Гардене[603] Лоуллом Томасом, стал таким, что ему пришлось возобновлять их каждый день в огромном зале Альберт-Холла — который прежде никогда не снимали больше, чем на один сеанс. Теперь они назывались не: «С Алленби в Палестине и завоевание священной Аравии», но: «С Алленби в Палестине и с Лоуренсом в Аравии». Министры и аристократия приходили, чтобы послушать; ведущий конференций был приглашен королем. Родился «Лоуренс Аравийский». Казалось, что реальность, взятая отвлеченно, позволяла людям любить романтику, не чувствуя себя детьми; аудитория воодушевлялась этой фигурой, в которой они видели лишь имперского героя, одну из тех жизней, которая утешает людей в противостоянии с богами. Какая биография нашла бы за пять месяцев такое количество читателей? Лоуэлл Томас обратился к Австралии, чтобы предпринять там свои конференции: с августа
Предлагаемая книга – четыре эссе по философии искусства: «Воображаемый музей» (1947), «Художественное творчество» (1948), «Цена абсолюта» (1949), «Метаморфозы Аполлона» (1951), – сборник Андре Мальро, выдающегося французского писателя, совмещавшего в себе таланты романиста, философа, искусствоведа. Мальро был политиком, активнейшим участником исторических событий своего времени, министром культуры (1958—1969) в правительстве де Голля. Вклад Мальро в психологию и историю искусства велик, а «Голоса тишины», вероятно, – насыщенный и блестящий труд такого рода.
Разыскивать в джунглях Камбоджи старинные храмы, дабы извлечь хранящиеся там ценности? Этим и заняты герои романа «Королевская дорога», отражающего жизненный опыт Мольро, осужденного в 1923 г. за ограбление кхмерского храма.Роман вновь написан на основе достоверных впечатлений и может быть прочитан как отчет об экзотической экспедиции охотников за сокровищами. Однако в романе все настолько же конкретно, сколь и абстрактно, абсолютно. Начиная с задачи этого мероприятия: более чем конкретное желание добыть деньги любой ценой расширяется до тотальной потребности вырваться из плена «ничтожной повседневности».
Роман Андре Мальро «Завоеватели» — о всеобщей забастовке в Кантоне (1925 г.), где Мальро бывал, что дало ему возможность рассказать о подлинных событиях, сохраняя видимость репортажа, хроники, максимальной достоверности. Героем романа является Гарин, один из руководителей забастовки, «западный человек" даже по своему происхождению (сын швейцарца и русской). Революция и человек, политика и нравственность — об этом роман Мальро.
Роман А. Мальро (1901–1976) «Надежда» (1937) — одно из лучших в мировой литературе произведений о национально-революционной войне в Испании, в которой тысячи героев-добровольцев разных национальностей ценою своих жизней пытались преградить путь фашизму. В их рядах сражался и автор романа.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.