Демон абсолюта - [49]
Там он встретился с Али Риза-пашой, губернатором Дамаска — и президентом «Фетах». Али подтвердил Лоуренсу то, во что он верил, предполагал, предчувствовал, то, что утверждал его опыт и что составляло его надежду: не только то, что «Фетах» был все еще в силе (он сам был тому доказательством, ведь турки были в таком неведении о его роли, что сделали его губернатором Дамаска), не только то, что вся Сирия готова была подняться, если смогла бы надеяться на то, что ее восстание вскоре поддержит армия из Египта, но и то, что турецкие оккупационные силы были смехотворными. Армия — все еще превосходная — была на палестинском фронте; но тот, кто начал бы сражаться в тылу, встретил бы там лишь призрачные силы. Дамаск охраняли пятьсот турецких жандармов[354]. Напротив, нельзя было ожидать никакой помощи от арабских полков османской армии: все были направлены на северные фронты; даже батальоны арабских рабочих в Дамаске были разоружены. Али думал, как и Лоуренс, что арабский рейд, поддержанный пулеметами, может захватить Дамаск, но сохранит его лишь на несколько дней; и что следует продвигаться шаг за шагом.
Продолжая двигаться на юг, Лоуренс встретился с шейхом племени леджас, потом с шейхами друзов. Он полагался только на «Фетах», союзников и самого себя: к северу от Мертвого моря с шерифами не считались. Леджас были готовы к бою. Друзы выставили условия; Лоуренс счел их приемлемыми и передал их. Наконец, в Азраке, он встретился с Нури Шааланом.
После Ауды Лоуренсу оставалось только вести переговоры. Нури был благоразумнее, чем другие вожди: с ним считались в племенах, его территории достигали тыла турецкого фронта. Лоуренс констатировал, насколько полезен был его обширный крюк — и в то же время, насколько неизбежной была его стратегия «в глубине»: каждый из вождей, равнодушный к своему соседу на юге, которого египетская армия встречала бы вначале, был насторожен по отношению к своему соседу на севере, и первые вопросы Нури относились к друзам. Он не заявил бы о себе раньше них. Неважно: Лоуренс решил добиться принятия условий, которые они выставили[355]. Нури предполагал оставаться нейтральным и пожимать обе руки; но, когда его убедили, что он этого не сможет, он, в остальном противник турок, собрал продовольствие и терпеливо готовился к своему вооруженному восстанию — не без опасения, что его опередят[356]. Туркам уже не было неизвестно о присутствии Насира и Ауды в Сирхане. Лоуренс просил Нури, чтобы он информировал их об этом сам; и предположил бы, что арабы собираются пойти на Дамаск. Войска, направленные на дамасский фронт, вероятно, взяли бы с сектора Ауды, еще более спокойного, чем палестинский… Положение Нури рядом с турками было под угрозой, как и экспедиционный отряд, перед тем, как они смогли бы действовать[357]: 18-го[358] Лоуренс был на обратном пути в Небк, где отряд, сформированный Насиром и Аудой, ждал, готовый выступить.
Как он и предвидел, Нури показал ему соглашение Сайкса-Пико. И Лоуренс ответил: «Последние по времени обещания Англии аннулируют это соглашение».[359]
Глава XIII.
Теперь он контролировал, организовал или подготовил, от севера до юга: группу племен, способных действовать в тылу Хомса и Хамы; одно в тылу Сидона, Тира и Сен-Жан-д’Акра; два в долине Иордана; одно рядом с Дамасской железной дорогой в Бейруте и одно рядом с Хайфинской железной дорогой в Иерусалиме; четыре между Дераа и Амманом, вдоль Джебель-Друз. Достаточно было восстать Нури Шаалану, чтобы соединить последние с английскими силами, если бы экспедиция Лоуренса открыла им порт Акаба. 19 июня Насер, Ауда, Лоуренс и аджейли, пятьсот человек, тщательно отобранных, вышли в пустыню, чтобы пересечь горловину Аба-эль-Лиссан, занятую турецкой армией.
Поездка к могиле сына Ауды. Разрушенные колодцы в Баире. Распространение обманных сведений о походе на Пальмиру. Колодцы Эль-Джефера. Попытка атаки на Аба-эль-Лиссан и потеря станции. Остановка на перевале. Атака Ауды и взятие перевала (включая эпизод с застреленным верблюдом и стихами). Допрос пленных о состоянии Маана. Взятие турецких постов и вступление в Акабу. Город, разрушенный бомбардировками. Нехватка продовольствия и невозможность телеграфировать о победе. Переход до Суэцкого канала. (см. «Семь столпов мудрости», главы XLV–LV).
Лагерь был еще более необычным, чем поля арбузов, затерянные в пустыне: обширный, какими часто кажутся военные квартиры среди великой полуденной жары, но без единого часового, без единой собаки, предоставленный лишь мухам… Порядок, в котором он находился, не позволял предположить бегство. В пустых кабинетах, которые Лоуренс проходил один за другим, пустые столы отражали, несмотря на черные решетки, защищавшие комнаты от насекомых, яростное солнце с улицы; в других кабинетах были нетронутые груды карандашей, бумаг, резинок, как будто их владелец должен был вернуться через секунду-другую; но весь лагерь был пуст. Кабинет высшего офицера был открыт, и на стене там висел телефон.
