Дело закрыто - [11]

Коронер: Но вы знали, что утром шестнадцатого июля он составил новое завещание?

Джеффри Грей: Теперь знаю. Тогда — нет.

Коронер: Значит, вы не знали об этом, идя на встречу?

Джеффри Грей: Нет.

Коронер: Как и о том, что он уничтожил старое завещание, составленное целиком в вашу пользу? Помните, мистер Грей, вы под присягой. Готовы ли вы подтвердить, что не знали об изменениях в завещании .вашего дяди?

Джеффри Грей: Я не имел о них ни малейшего представления.

Коронер: И он не обсуждал это с вами по телефону?

Джеффри Грей: Нет.

Коронер: Или после того, как вы увиделись?

Джеффри Грей: Когда мы увиделись, он был уже мертв.

Коронер: Вы подтверждаете, что прибыли в Солвей-Лодж около двадцати минут девятого?

Джеффри Грей: Около того. Я не смотрел на часы.

Коронер: Насколько я понимаю, дом расположен на участке площадью около двух акров и к нему ведет небольшая подъездная дорожка?

Джеффри Грей: Да.

Коронер: Не могли бы вы рассказать нам, с какой стороны вы подошли к дому?

Джеффри Грей: Я прошел по дорожке до парадной двери, но звонить не стал, а свернул направо и обошел вокруг Дома. Кабинет находится на противоположной стороне, и стеклянная дверь, выходящая в сад, оказалась, как я и ожидал, открыта.

Присяжный: Шторы были задернуты?

Джеффри Грей: Шторы? Нет. Было еще совсем светло. Очень теплый и ясный вечер.

Коронер: Продолжайте, мистер Грей. Вы вошли в кабинет…

Джеффри Грей: Вошел. Я ожидал, что дядя меня встретит, поэтому даже не сразу его увидел. В комнате было гораздо темнее, чем снаружи. Я обо что-то споткнулся и разглядел пистолет, лежавший прямо у меня под ногами. Я бездумно его поднял и тогда увидел дядю.

Присяжный: Только что вы говорили, что было совсем светло, теперь утверждаете, что в комнате стоял полумрак. Нельзя ли об этом поподробнее?

Джеффри Грей: Я не говорил «полумрак». Я сказал, что в комнате было темнее, чем снаружи. На улице было очень светло; к тому же, обходя дом, я шел против солнца.

Коронер: Продолжайте, мистер Грей. Вы говорили, что увидели мистера Эвертона.

Джеффри Грей: Он лежал, навалившись на свой стол. Сначала я подумал, что ему стало плохо. Подойдя ближе, я увидел, что он мертв. Я дотронулся до него и убедился в этом окончательно. Потом я услышал крик, и кто-то дернул дверь. Я подошел, и она оказалась заперта. Ключ торчал в замке, я повернул его, и вошли Мерсеры. Они, кажется, решили, что дядю убил я.

Коронер: Все это время пистолет был у вас в руке?

Джеффри Грей: Да. Я просто о нем забыл.

Коронер: Вот этот пистолет?

Джеффри Грей: Да.

Коронер: Установлено, что он принадлежит вам. У вас есть что добавить по этому поводу?

Джеффри Грей: Да, пистолет мой, но я не видел его уже больше года. Женившись и переехав, я оставил его в Солвей-Лодж, как и многие другие вещи. Мы снимали квартиру, и места хватало только для самого необходимого.

Присяжный: Хотелось бы услышать, зачем вообще вам понадобился пистолет.

Джеффри Грей: Его мне около двух лет назад подарил дядя. Я собирался в поездку по Восточной Европе, и, поскольку ходили слухи о беспорядках, дядя заставил меня взять с собой пистолет. Впрочем, мне ни разу не пришлось им воспользоваться.

Коронер: Вы хорошо стреляете?

Джеффри Грей: Превосходно.

Коронер: По мишени?

Джеффри Грей: По мишени.

Коронер: Вы сумели бы застрелить человека, находящегося на другом конце комнаты?

Джеффри Грей; Никогда не пробовал.

Коронер: Мистер Грей, идя по дорожке к дому, а затем обходя его, вы кого-нибудь встретили?

Джеффри Грей: Нет.

Коронер: Возможно, вы слышали звук выстрела?

Джеффри Грей: Нет.

Коронер: Значит, подходя к кабинету, вы не видели и не слышали ничего подозрительного?

Джеффри Грей: Ничего.

Ну что ему стоило услышать что-то или кого-нибудь увидеть, направляясь к дому тем ясным и теплым вечером? Ведь убийца должен был прятаться где-то неподалеку. Ну почему Джеф не встретил его или хотя бы не заметил, как тот убегает? Почему? Уж конечно, потому, что этот кто-то очень хорошо позаботился о том, чтобы Джеф его не увидел. Потому что он знал, что Джеф не сможет его увидеть. Потому что знал о приходе Джефа. Знал, что Джеймс Эвертон звонил ему и что Джеф сможет добраться до Солвей-Лодж не раньше, чем через четверть часа — время, за которое убийца успел застрелить Джеймса Эвертона и преспокойно скрыться. Разумеется, Джеф не мог ничего услышать или увидеть. Уж об этом-то убийца позаботился в первую очередь! Но Мерсеры! Они должны были услышать выстрел. И услышать его задолго до того, как миссис Мерсер спустилась из спальни, чтобы закричать в холле и вызвать своего мужа, который чистил в кладовой серебро. Марион сказала, он действительно его чистил и перепачкал себе руки. И чистил он его — а миссис Мерсер не кричала — до тех самых пор, пока Джеф не оказался в кабинете, держа в руке пистолет.

Про пистолет удалось выяснить очень многое. Пуля, убившая Эвертона, вне всякого сомнения, была выпущена именно из него. На нем были отпечатки Джефа. Да и как им не быть, если он сам его поднял? Другое дело, что на нем не было других отпечатков. На нем не было Других отпечатков! Значит, это никак не могло быть самоубийством. Да еще Джеф, как нарочно, уперся, что споткнулся о пистолет в самых дверях. Хилари вспомнила, как присяжные прямо-таки вцепились в эти слова, потому что от дверей до стола было минимум девять футов. И, поскольку Джеймс Эвертон умер мгновенно, не говоря уже об отсутствии на пистолете его отпечатков, о самоубийстве не могло идти и речи.