Дело табак - [31]

Ваймс прислушался. Гоблины. В городской Страже имелся как минимум один представитель каждого разумного двуногого вида плюс Шнобби Шноббс. Это стало традицией – кто сумел стать приличным стражником, сумеет стать и расой. Но никто и никогда даже не предлагал Ваймсу принять в Стражу гоблина, по той простой причине, что все считали их вонючими, злобными, недостойными доверия мелкими каннибалами.

Разумеется, все знали, что гномы – это мелкие мошенники, которые надуют тебя при первом удобном случае, тролли просто живые камни, живущей в городе Медузе лучше не смотреть в лицо, вампирам нельзя доверять, как бы они ни улыбались, вервольфы – это те же вампиры, только летать не умеют, сосед – сукин сын, который бросает мусор через забор, а жена у него та еще шалава. Но, опять же, в мире должно быть разнообразие. И дело не в предубеждениях, потому что, в конце концов, даже в университете работает орк, но он любит футбол, и кого угодно можно простить, если он способен забить гол с середины поля, и, в конце концов, некоторые вещи приходится принимать как есть… но только не проклятых гоблинов, ни за что. Люди гнали их прочь, если гоблины появлялись в городе, и в конце концов они, как правило, оказывались в низовьях реки, у Гарри Короля и ему подобных – варили мыло, дубили кожу и собирали железный лом. Достаточно было немного отойти от городских ворот, чтобы оказаться вне досягаемости закона.

А теперь гоблины появились поблизости Овнец-Холла, о чем свидетельствовали пропавшие куры и кошки. Что ж, не исключено; но Ваймс помнил, как в краже кур обвиняли троллей, хотя ничто в курице не способно заинтересовать тролля. С тем же успехом можно сказать, что люди едят штукатурку. Но, разумеется, он промолчал.

Да, ни у кого не нашлось для гоблинов доброго слова, но мисс Бидл вообще помалкивала. Она не сводила пристального взгляда с лица Ваймса. Лица сидящих за обеденным столом можно считывать, если знать как; а если ты стражник, то наверняка ясно понимаешь, что каждый обедающий думает об остальных. Все написано во взгляде. Сказанное и несказанное. Люди, входящие в магический круг, и не входящие. Мисс Бидл была чужаком, которого не вполне принимают, хоть и терпят, потому что, разумеется, никто не отменял хороших манер. Как там говорится? «Не нашего поля ягода».

Ваймс осознал, что смотрит на мисс Бидл. Они улыбнулись друг другу, и Ваймс подумал, что человек любознательный непременно нанес бы визит милой особе, сочиняющей книжки, которые так нравятся Юному Сэму, и вовсе не потому, что она выглядит так, как будто собирается открыть огромный вентиль на плотине.

Мисс Бидл слегка нахмурилась, когда речь зашла о гоблинах, и время от времени соседи, особенно того сорта, который Ваймс мысленно обозначил как «госпожа полковница», поглядывали на нее, как на ребенка, который делает что-то не так.

Ваймс продолжал изображать внимание, в то же время перебирая в голове события минувшего дня. Этот процесс прервала госпожа полковница, сказав:

– Кстати, ваша светлость, мы очень обрадовались, когда узнали, что сегодня вы отколотили Джефферсона. Этот человек ведет себя просто возмутительно. Он нас весьма огорчает!

– Да, я заметил, что он не боится озвучивать свое мнение, – сказал Ваймс. – Как и мы, правда?

– Но, разумеется, вы, ваша светлость, не считаете, что работник не хуже хозяина? – спросил священник, вскинув голову.

– Зависит от работника. От хозяина. И от того, что вы считаете плохим и хорошим, – ответил Ваймс. – Я сам был работником, но когда речь заходит об анк-морпоркской городской Страже, я – хозяин.

Госпожа полковница уже собиралась о чем-то спросить, когда леди Сибилла вдруг бодро произнесла:

– Кстати говоря, Сэм, я получила письмо от миссис Уэйнрайт, которая очень тебя хвалит. Напомни, чтобы я его тебе показала.

У всех пар, долго проживших в браке, есть свой шифр. С его помощью жена, например, может вежливо намекнуть мужу, что второпях или по рассеянности он забыл застегнуть ширинку[12]. В случае с Ваймсом и Сибиллой упоминание о миссис Уэйнрайт значило: «Если ты не перестанешь смущать людей, Сэм Ваймс, вечером семейная идиллия будет несколько омрачена».

Но на сей раз Сэм Ваймс хотел оставить последнее слово за собой. Он сказал:

– На самом деле там и сям я знаю нескольких поднявшихся из грязи работников, и, кстати говоря, из них зачастую получаются хозяева лучше, чем те, кто прежде ими командовал. Они просто ждали своего шанса.

– Обязательно напомни мне показать письмо, Сэм!

Ваймс сдался, и прибытие пудинга из мороженого немного понизило температуру, особенно после того, как ее светлость позаботилась, чтобы все бокалы были заново наполнены – а в случае полковника это происходило почти непрерывно. Ваймсу хотелось бы еще поболтать со стариком, но за ним тоже бдительно наблюдала жена. У этого человека явно было что-то очень важное на уме, отчего он нервничал в присутствии стражника. И его нервозность передавалась остальным.

Во всяком случае, вечер был полуофициальный: Сибилла устроила этот маленький прием, прежде чем закатить что-нибудь более роскошное, и гости по-дружески простились с хозяевами задолго до одиннадцати. Ваймс внимательно прислушивался, как полковник и его жена шли к карете (он слегка пошатывался). Но донеслось до него только шипение: