Мейсон неожиданно принял решение.
— Я буду представлять интересы Минервы Минден в связи с убийством Марвина Биллингса, — сказал он. — Если это то убийство, в котором ее обвиняют, я буду ее адвокатом. Мне не хотелось бы обещать, что буду представлять ее интересы, если она обвиняется в убийстве Дорри Эмблер… Тогда я хорошенько подумаю.
— Что ж, довольно честно, — сказала Генриетта Халл. — Считайте, что вы наняты, мистер Мейсон.
— Одну минуту, — сделал предостерегающий жест Мейсон. — Если вы не связывались с ней, то откуда знаете, что дело, возбужденное против нее, — убийство Биллингса, а не убийство Дорри Эмблер?
Генриетта Халл колебалась ровно столько, сколько понадобилось, чтобы взмахнуть ресницами.
— Честно говоря, мистер Мейсон, я не знаю. Но если выяснится, что дело пошло по иному пути, вы всегда можете вернуть обратно предварительный гонорар и устраниться от ведения дела. Нас это вполне бы устроило.
— Позвольте мне взглянуть на записку, которую Минерва оставила для вас.
Генриетта Халл открыла кошелек, достала оттуда сложенный лист бумаги и протянула Мейсону. На плотной бумаге торопливым почерком было написано: «Хенни, я уезжаю в главное полицейское управление. Если не вернусь к девяти часам, сделай все необходимое…»
— Здесь нет никаких конкретных инструкций, — сказал Мейсон. — И конечно, ничего о том, чтобы нанять меня и обратиться в Детективное агентство Дрейка.
— Вы ошибаетесь, мистер Мейсон. Она же пишет, вот я цитирую: «Сделай все необходимое».
— Означает ли это, что вы с Минервой обсуждали проблему заранее?
— Это означает, — твердо сказала она, — что Минерва предоставляла мне свободу действий в исполнении всего необходимого, что я и делаю.
— А теперь послушайте, — сказал Дрейк. — Я не собираюсь надевать на руку траурных повязок, но налицо два преднамеренных и хладнокровных убийства. Одно из них было тщательно спланировано заблаговременно.
Другое, возможно, было совершено в состоянии аффекта. Но уже заведено совершенно очевидное дело против Минервы Минден. Все вы это знаете, и я знаю тоже, у полиции есть свидетели. Полицейские никогда бы не осмелились не то что коснуться ее, но даже приблизиться на десять футов, если бы у них не было абсолютной уверенности…
Мейсон, пребывавший в мрачной задумчивости, сказал:
— Делла, вручи миссис Халл расписку в получении двадцати тысяч долларов в качестве предварительного гонорара.
Перри Мейсон, сидевший в комнате для свиданий в здании тюрьмы, посмотрел на сидевшую напротив него Минерву Минден.
— Минерва, прежде чем вы что-нибудь скажете мне, я ставлю вас в известность, что сегодня утром ко мне обратилась Генриетта Халл. Она вручила мне чек на двадцать тысяч долларов в качестве предварительного гонорара за то, чтобы я представлял ваши интересы. Я сказал ей, что готов защищать вас по обвинению в убийстве Марвина Биллингса, но что не могу пока решить — буду ли защищать вас по обвинению в убийстве Дорри Эмблер…
— Насколько я понимаю, — сказала она, — именно по убийству Биллингса я и задержана.
— Подписано ли уже официальное обвинение?
— Они получат обвинительный акт от суда присяжных, выносящего решение о подсудности дела, и по какой-то причине хотят, чтобы суд был как можно скорее; впрочем, это меня устраивает.
— А обычно, — заметил Мейсон, — мы не жалеем времени для расследования уголовных дел и стараемся выяснить все, что может обнаружиться.
— Это не совсем обычное дело, — устало сказала она.
— Я удовлетворен, — сказал Мейсон, — у меня начинает появляться некий проблеск в отношении того, что, по-моему, произошло.
Она покачала головой.
— Не думаю, что у вас достаточно фактов, чтобы прийти к каким-либо заключениям.
— Возможно, возможно, — сказал Мейсон. — Хочу задать вам один вопрос. Это вы убили Марвина Биллингса?
— Нет.
— В данный момент это все, что мне хотелось бы знать, — сказал Мейсон.
— Отлично, — ответила она. — А теперь я хотела бы сделать вам одно признание. Я…
— Это признание в каком-то преступлении? — прервал ее Мейсон.
— Да, но…
Мейсон предостерегающе поднял руку:
— Я не желаю слышать никаких признаний.
— Это не то, что вы думаете. Это не имеет отношения к…
— Откуда вам известно, что я думаю? — перебил ее Мейсон.
— Потому что это нечто такое, что никогда не пришло бы вам в голову. И целиком касается совершенно другого дела. Это никак не связано с убийством, а связано с…
— Подождите, Минерва, — сказал Мейсон. — Хочу объяснить вам свою позицию. Вы сказали мне, что невиновны в убийстве, в котором вас обвиняют. Если вы солгали мне, это сулит вам тяжелое испытание, потому что вы поставите меня в положение, когда мне придется действовать на основе фальшивых предположений.
Стало быть, любое признание, которое вы пожелаете мне сделать, ляжет так или иначе на чашу весов.
Любое сообщение, сделанное клиентом своему адвокату, сохраняется в тайне, но если вы доверительно расскажете мне, что совершили вдобавок иное преступление, нежели то, в котором вас обвиняют, ситуация становится другой. Я ваш адвокат, но также и гражданин. Я могу давать советы, связанные с вашими законными правами, но если узнаю, что вы совершили какое-либо серьезное преступление, и после этого буду советовать вам, что надо сделать, чтобы избежать наказания, то поставлю себя в положение сообщника. А я вовсе не желаю оказаться в подобном положении…
