Дело Судьи Ди - [56]

— Драгоценный минфа, покажите оставленное стражами повеление, — бесстрастно сказал цзайсян.

Богдан, снова поднявшись и коротко поклонившись в сторону Чжу Цинь-гуя, достал из другого кармана сложенную вчетверо бумагу с печатью и развернул. Хоу кинулся к нему, выхватил повеление и прочел, потом повертел в руках…

— Ничего не могу понять… — почти простонал он.

— Это дело требует самого тщательного разбирательства, — уронил цзайсян, — и о нем, несмотря на праздник, будет немедленно доложено владыке.

— Да я понимаю… — пробормотал в полном ошеломлении хоу. — То есть я ничего не понимаю, но… Я же помню вас! Мы сегодня днем так неловко столкнулись нос к носу, что чуть не ушибли друг друга… И ваш друг еще пробормотал мне вслед что-то укоризненное…

— А через несколько часов этот друг был вами самоуправно арестован по обвинению в Великой непочтительности, — продолжил цзайсян.

— Мной? — переспросил несчастный хоу и опять уставился на повеление, словно это был страшный призрак. В глазах его метался ужас. — Да… Моя печать… Но неужели вы думаете, что я позволил бы себе… из-за нелепого, мелкого недоразумения… Цзайсян, вы же знаете меня не первый год!

— Именно поэтому я так удивлен, — уронил цзайсян.

Хоу взял себя в руки.

— Так, — сказал он. — Разобраться, конечно, надо, и я в этом заинтересован более всех. Моя печать! — Он перевел взгляд с повеления, которое держал правой рукой, на листок письма, который трепетал в левой. Губы его опять затряслись. — Цюн-ну… если бы… если бы сразу… — Он умолк и снова постарался овладеть собой. Отложил оба документа. — Прежде всего, драгоценно-рожденный цзайсян, пока мы тут беседуем… в вашем присутствии я не могу распоряжаться сам… Я прошу вас дать мне разрешение повелеть незамедлительно найти и освободить незаконно задержанного ланчжуна Лобо. Пусть его приведут сюда, и недостойный юаньвайлан лично попросит у него прощения за это трагическое стечение пока непонятных нам всем обстоятельств. Испортить гостю Ханбалыка праздник — да разве я… О Аллах!

— С радостью даю вам такое разрешение, — проговорил цзайсян. Голос его чуть потеплел.

Да, Тайюаньский хоу не был похож на самодура. За эти минуты чувствительный Богдан даже симпатией успел проникнуться к нему: горе и потрясение Чжу Цинь-гуя были столь глубоки и неподдельны… ему нельзя было не сочувствовать.

Но если не он, тогда кто?

Об этом и о многом другом Богдан размышлял до того самого момента, когда в Зал выправления дел, сопровождаемый бравым гвардейцем, вошел Баг с котом под мышкой. А следом — в зал легко и неслышно, словно ступая по лотосам, вошла, овеваемая свободно льющимися шелками…

Принцесса Чжу!

— Ты-то какими судьбами здесь, сестренка? — увидев ее, удивленно спросил хоу.

Принцесса остановилась.

— Я знаю ланчжуна и его друга еще по Александрии, и их судьба… особенно судьба честного Багатура Лобо… — решительно подчеркнула она, — мне далеко не безразлична. Если здесь будет разбирательство, я не могу не присутствовать.

Хоу поджал губы. Цзайсян чуть усмехнулся, но, впрочем, сразу принял прежний беспристрастный вид. Посмотрел Богдану в глаза.

— Вы удовлетворены, драгоценный минфа? — спросил он. — До полуночи еще чуть более часа, и вы с другом вполне успеете присоединиться к празднующим. Наше же разбирательство затянется, я чувствую, не на день и не на два.

— Ничтожный минфа более чем удовлетворен — он счастлив тем, что справедливость вновь оказалась быстрой и щедрой, — сказал Богдан. — Но, пользуясь тем, что до полуночи, как милосердно заметил драгоценнорожденный цзайсян, еще более часа, сей минфа хотел бы поделиться некими незрелыми соображениями, которые у него возникли относительно странных событий, свидетелем коих он волею Провидения оказался… и которые, как ему кажется, непосредственно связаны с тем, что произошло здесь и сейчас.

Цзайсян не удержался — опять чуть поднял брови. Богдан бросил быстрый взгляд на евнуха юаньвайлана — тот по-прежнему был подчеркнуто безразличен к происходящему, но Богдан ощущал, что внутренне он напряжен донельзя. Это не могло быть просто так. Но что за этим стоит — Богдан не понимал. Не было фактов. И не было времени их добывать. «Если я сейчас попаду пальцем в небо, — мельком подумал он с какой-то странной отрешенностью, ровно не о себе, — карьере конец».

— Не могу сказать, что ваша третья просьба представляется малоспособному цзайсяну столь же обоснованной, сколь первые две, но не могу и не пойти навстречу гостю столицы, проявившему незаурядное самообладание и даже самопожертвование ради друга и в целях торжества справедливости, — изрек цзайсян.

«Он что, видел, как я барабан бодал? — подумал Богдан и тут же сообразил: — Да нет, просто ему сразу доложили…»

— Ата, — тихонько проговорил минфа, наклонившись к беку. — Ты повторишь сейчас свой рассказ про хирку? Или мне?

— Выражаешься ты красно, — так же тихо ответил бек, — мне так с языком не совладать. Но, пожалуй, я.

— Сначала прошу выслушать рассказ этого достойного человека, — проговорил Богдан. — Ничтожный минфа не знает никого, кто так глубоко и тонко разбирался бы в учении Пророка Мухаммада и в современной жизни уммы, а для нас это может оказаться очень важным.