Дело Судьи Ди - [47]

— Как они обратились к Багу?

— Э-э… Драгоценный преждерожденный.

— Это хорошо. Не подданный, а драгоценный преждерожденный — это хорошо, значит, явным человеконарушителем его не считают… И полк послали славянский — это еще один знак уважительности, коль скоро вы оба — гости из улуса, по преимуществу славянского. То есть в рамках исполнения повеления взять под стражу было сделано все, чтобы подчеркнуть расположение того, кто отдавал повеление, к тому, относительно кого оно было дано. Оч-чень интересно… И в то же время — прямо перед таким празднеством да под арест… Просто диву даюсь.

— И ты… Богдан, ты даже не догадываешься, в чем тут может быть дело?

— Ну, как сказать, ата… Мы сегодня были в Запретном городе, ата, и там забрели в один заброшенный павильон… Быть может, этого делать не стоило, но туда убежал кот Бага и не хотел выходить обратно. И ведь нигде не было никаких запретительных надписей…

— Нет, дело не в этом, драг прер Оуянцев…

— …Богдан…

— …Драг прер Богдан. По уложениям, принятым для Запретного города, гостям не чинится никаких препятствий при передвижении — за исключением личных покоев владыки и его семьи, но там при входе стоят гвардейцы.

— Да я и сам чувствую, что дело не в этом! Ведь тогда и меня должны были… под стражу, а забрали одного Бага!

— Ну… да.

— Багатур Лобо — славный человек. Я многое повидал на своем веку и говорю тебе, Богдан, и вам, уважаемый Кай: не таков он, чтобы чинить вред императорской семье. На таких, как твой друг Багатур, ордусская земля держится. Я думаю, тут ошибка. Что мы должны делать, уважаемый Кай, как вы считаете? Вы местный, вам виднее. Одарите нас своей мудростью.

— А-а-а… я могу позвонить нескольким людям, моим приятелям, они по своим каналам… ах, ведь уже так поздно! Положим, они и оторвутся от домашних забот… если они дома… но все равно — раньше завтрашнего дня, а то и послезавтрашнего, ничего узнать не удастся…

— Скверно. И негоже людей тревожить в день праздника.

— Куда как скверно, ата!

— Вот что. Ни один из нас не знает за Багатуром Лобо таких проступков, которые заслуживали бы наказания…

— Вообще никаких проступков!

— И я так думаю. Мы, трое, полностью уверены в его невиновности. Так ли?

— Так!

— Разумеется!

— Значит, поступим, как делали в древности. Уважаемый Кай, висит ли еще перед вратами Запретного города Жалобный барабан, взывающий к слуху?

— Да, конечно, как и много лет уже, — в центре площади Тяньаньмэнь. Погодите, постойте, вы что же, драгоценный преждерожденный Кормибарсов… вы хотите ударить в этот барабан?

— Да. А что тут удивительного? Так велит долг дружбы и долг подданного.

— Но в Ханбалыке давно уже никто не бил в этот барабан!..

— Значит, пришло время.

— Да, ата, да. Ты мудр как всегда. Мы пойдем и ударим в барабан, и нас обязаны будут выслушать… И будь, что будет.

— Верно, минфа. Мы спросим: за что задержали доблестного ланчжуна Багатура Лобо. И это будет правильно. Я никогда никого не бросал на поле боя. А уж на столичном празднике… И здесь не брошу. Это — долг. Вы с нами, уважаемый Кай?

Где-то в Запретном городе, 23-й день первого месяца, вторница, поздний вечер.

— …Ведь я только что случайно узнала, — молвила принцесса, когда слегка оправившийся от изумления Баг отвесил ей сообразный земной поклон, после чего она коротко, но властно махнула сложенным веером, отправив маньчжурских гвардейцев в коридор, и за ними затворилась дверь. — Дворцовый евнух[55] Гу Юйцай сказал, что задержали какого-то ланчжуна из провинции. И я… — Принцесса зарделась. С хрустом раскрылся веер, прикрыв лицо до самых глаз. — Я отчего-то решила, что это вы… еч Баг… Вы помните, что позволили мне называть вас так?

Ланчжун только молча, не поднимая глаз, почтительно кивнул. Он боялся взглянуть на принцессу: когда она появилась в дверях и откинула с лица накидку, удивительная уверенность сжала его сердце холодной рукой — да, определенно да, теперь уже никаких сомнений, да, совершенно точно: принцесса Чжу Ли и студентка Цао Чуньлянь — одно лицо. И какое лицо… За то время, что честный человекоохранитель не видел принцессы, она, казалось, стала еще прекраснее, и никакие белила и румяна не могли скрыть, скрасить, усреднить живой прелести ее лица; в то же время девушка стала… взрослее, что ли? облик ее неуловимо, почти незаметно изменился — так бывает, когда человек понимает что-то важное или принимает какое-то существенное для себя решение и это решение проводит черту между ним вчерашним и им нынешним, — все это Баг ощутил с одного взгляда и сердце его привычно пропустило удар, потому что в самой сокровенной глубине души он вдруг отчетливо понял: это из-за него. А вот из-за него — реального, живого Бага или же из-за того образа неустрашимого ланчжуна, который она наверняка придумала, — об этом Баг не помышлял и задумываться. И опасался поднять глаза: а вдруг она в них прочитает не совсем сообразные — кто он и кто она! — мысли, обуревавшие его смятенный ум. Все усилия недавних упражнений, сметенные ее визитом, ухнули в пропасть…

— И вот я поспешила сюда. — Принцесса окинула взглядом комнату. — У вас тут не очень просторно. — Она убрала веер от лица и улыбнулась. — И как так вышло?