Дело серых зомби - [35]

– Имеет смысл соснуть, – наконец заявил Тыгуа. – Ха, вспоминаю службу… Как в недобрые старые времена: если изловчился сныкаться от начальства – завались куда-нибудь и дрыхни, самое милое дело…

– А где вы служили?

– Флотский инженерный корпус.

– А… Я-то думал, какая-нибудь спецура, – должно быть, в моем голосе прозвучало разочарование, поскольку Тыгуа презрительно фыркнул:

– Много ты понимаешь! Хоть представь себе, что это такое – тянуть трассу через болота, попутно отбиваясь от диверсионных групп противника! Или тайком монтировать вышку на вражеской территории, а потом держать оборону, обеспечивая маневр авиагруппы…

Да, с этой точки зрения я наш военный флот никогда не рассматривал. Мы привыкли, что летучие корабли надежно охраняют покой Пацифиды, – и как-то забываем о том, что они обладают ограниченной свободой передвижения. Работу двигателей обеспечивает энергетическое поле, создаваемое трансляторами на вышках: их цепь растянута между всеми важными объектами Королевства. Капитаны вынуждены прокладывать курс сообразно конфигурации этих трасс, автономность же каждого отдельного корабля напрямую зависит от емкости его аккумуляторов. Стоит миновать точку невозврата – и adieu, твоя летучая крепость превратится в бесполезную груду металлах. Хорошо еще, если сумеешь посадить его на твердую почву, а не в зыбкие болотные хляби…

Глава 10 Стигийские безобразия

При всех неудобствах у военных судов все же есть одно неоспоримое преимущество перед гражданскими – это скорость. Весь путь занял у нас немногим более полусуток. Мой спутник, верный своему слову, продрых большую часть времени. Должно быть, армейские навыки – самые устойчивые, или у него просто талант… Но как только в дверь каюты постучали и возникший на пороге матрос что-то шепнул Тыгуа, учитель, еще секунду назад вялый и сонный, преобразился.

– Так, Эд, мы почти на месте. Собирайся.

Гул двигателей изменил тональность, канонерка накренилась – и, разрывая облака, пошла на снижение. В желудке возникла противная пустота, уши заложило. Я сглотнул, вцепился в портфель и с некоторым сомнением глянул на Тыгуа.

– Учитель, как мне вас представить? Я-то выгляжу вполне, м-м, официально, а вот вы… Может, как моего телохранителя? Но ваш, с позволения сказать, костюм…

Он отмахнулся.

– Не заморачивайся. Веди себя так, словно меня вообще рядом нет.

– У них могут возникнуть вопросы…

– А ты их игнорируй, – весело заявил он. – Дай понять, что задавать вопросы – твоя прерогатива, а не наоборот. Неизвестность пугает, ты в курсе? Пускай понервничают.

Что ж, логично… В разрывах туч показались огни. Стигия в этот вечерний час выглядела недобро – сумрачный город в окружении подернутых ряской болот и разверстых пастей угольных и рудных карьеров… К небу тянулись сотни дымов. Смешиваясь с облаками, они порождают кислотные дожди, разъедающие крыши и мостовые. Здесь не было ни ласкающих взор плавных изгибов улиц, ни серебряной филиграни каналов, ни пышной растительности: сплошь прямые углы и темные краски. Кварталы – словно ряды пакгаузов, изредка перемежающиеся тусклыми зеркальцами водоемов. И, конечно же, темное сердце Стигии – огромная сталеплавильная фабрика, извергающий чад и копоть монстр… Канонерка шла уже над самыми крышами; в иллюминатор я видел фигурки прохожих – они останавливались и запрокидывали головы, рассматривая проплывающую в небе стальную ладью. Наконец мы пересекли границу фабрики – высокую каменную стену, увитую по верху спиралью Бруно. Полыхнула оранжевым лампа над дверью каюты, гул двигателей разорвал резкий сигнал зуммера.

– Все, на выход! – Тыгуа перешагнул через комингс и направился к люку.

Канонерка зависла в нескольких метрах над землей, и двое аферистов, поглубже нахлобучив шляпы, чтобы не сдуло ветром, спустились по болтающемуся трапу на площадку перед административным корпусом. Ощутив под ногами твердую почву, я первым делом достал портсигар и закурил – это было то, чего мне так не хватало всю дорогу. Тыгуа с любопытством озирался по сторонам. В одиночестве мы оставались недолго – двери распахнулись, и нам навстречу выбежал тучный фрог в униформе охраны.

– Директор на месте? Проводите нас к нему! – процедил я, перекинув сигарету в угол рта.

– Э-э…

– В чем дело? – я приподнял бровь.

– Его Превосходительство нездоров, так что…

«Его Превосходительство». Надо же!

– Ну, значит, заместитель, – я пожал плечами. – Или кто там у вас сейчас за главного.

– Да, конечно! Прошу за мной… – и уже войдя в здание, набравшись духа, он спросил: – Э-э… Как мне о вас доложить?

– Как о столичных гостях, – я усмехнулся, придав лицу выражение «высокое начальство изволит шутить». – Своего рода неофициальная инспекция, тэк скэзэть….

Будь я проклят, если волшебное слово «инспекция» не подействовало как надо! Толстый охранник заткнулся и всю оставшуюся дорогу лишь пыхтел, карабкаясь вверх по лестнице. По пути мы миновали аж два поста охраны. Я ожидал, что нас вот-вот остановят, по крайней мере Тыгуа с его «удочкой», – но, очевидно, наш провожатый имел здесь какой-то вес. Что ж, тем лучше.

Кабинет директора располагался на третьем этаже… Собственно, весь этаж был приемной вкупе с кабинетом, являя разительный контраст внешнему виду здания, его закопченной и выщербленной кирпичной кладке. На мгновение показалось, что я возвратился в Амфитриту: сочная зелень, взращенная под ярким светом электрических ламп, изысканное разноцветие орхидей, хрустальный перезвон водяных струек в миниатюрных фонтанчиках, подсвеченный бассейн, облицованный розовым мрамором… Уютные кожаные диваны скромно прятались среди пузатых фаянсовых кадок с экзотической флорой. Здесь даже воздух был другой: никакой тебе угольной гари, свежесть и легкий цветочный аромат.