Дело Рихарда Зорге - [8]
На ранних этапах создания нового института не возникало трудностей с оформлением организационных связей с университетом[13]. В ноябре 1922 года было основано «Общество социальных исследований» с Германом Вейлем (и вскоре после этого его сыном Феликсом) в роли президента. В списке членов Общества появляются и имена профессора Герлаха и д-ра Зорге[14]. Эта организация и была той комиссией, что после продолжительных переговоров о университетом и местными властями, содействовала созданию Института социальных исследований, официально открытого в мае 1924 года, а профессор экономики Франкфуртского университета был его первым директором.
Связь Зорге о этим институтом со дня основания Общества социальных исследований была скорее всего номинальной и использовалась им в качестве «крыши».
Вскоре Кристиана присоединилась к мужу во Франкфурте и подыскала жилье — перестроенный коттедж, который когда-то был квартирой каретника над пустой конюшней, располагавшейся в аристократическом городском доме. Стены комнат были выкрашены в веселые тона другом семьи — художником. Здесь часто собирались люди богемы — такие, как необузданный и блестящий карикатурист Георг Гроц, музыкант Хиндемит, артисты и писатели, — особенно по субботним вечерам, когда эти сборища продолжались до утра. Кристиана, происходившая из зажиточной семьи среднего класса, придерживавшейся традиционного мировоззрения и не имевшей каких-либо политических интересов, находила атмосферу подобных сборищ чуждой для себя и неприятной — «лишенной легкости и блеска».
Она тогда работала библиотекарем в том же институте, где и муж, который, кроме общения с Феликсом Вейлем, похоже, не имел точно определенных обязанностей.
Новую организацию, основанную поначалу как исследовательский центр особо вдохновлял опыт Октябрьской революции, и в институте царила как раз та самая атмосфера, которую искал Зорге, чтобы расширить свои академические познания в политике и экономике. Персонал и студенты института особенно способствовали созданию той прогрессивной атмосферы интеллектуальных салонов Франкфурта 1920-х годов и окружения Альфонса Пакуета, ветерана квакерской журналистики и писателя, чей дом часто посещал Зорге. Живые свидетельства Пакуета о русской революции соперничали с репортажами американца Джона Рида и англичан Артура Рэнсома и Филиппа Прайса в разжигании энтузиазма и формировании иллюзий тех дней. Как описывал то время один из очевидцев, «новое лицо России волновало все живые умы». Ведущие писатели и литературные критики, сотрудничавшие с независимой газетой «Франкфуртер Цайтунг», вместе с новым поколением немецких художников-импрессионистов и писателей сформировали свою особую интеллигенцию этого послевоенного мира, либерал-коммунистов, хотя и не связанных дисциплиной партийной ответственности.
Группа, собравшаяся вокруг института, ратовала за более эффективную деятельность местной партийной организации, но какую роль играл в этом Зорге, выяснить так и не удалось.
Сам Зорге утверждал, что после прибытия во Франкфурт он стал членом «руководящего отдела», где ведал вопросами обучения, а также был консультантом коммунистической газеты. Его партийная деятельность заключалась также в поддержании «секретной связи между Центральным Комитетом в Берлине и организацией во Франкфурте» — а кроме того, он отвечал за хранение партийных средств и пропагандистских материалов, «пряча большие, пакеты в ящике для угля» в классной комнате или библиотеке Института социальных исследований.
Упоминания Зорге о его подпольной работе в то время в Саксонии не подтверждаются другими данными. Он утверждал, что партийная организация во Франкфурте поддерживала «постоянную секретную связь с рабочей республикой, провозглашенной в результате вооруженного восстания, и что он часто посещал Саксонию со специальными миссиями», вероятно, в качестве курьера. В саксонское правительство, официально социал-демократическое по своему составу, 10 октября 1923 года вошли в качестве членов Кабинета трое ведущих коммунистов: Генрих Брандлер, Поль Бетчер и Фритц Хакерт. Брандлер только что вернулся из Москвы, где с большой неохотой согласился начать — пользуясь тайной финансовой и военной помощью русских — вооруженное восстание по всей Германии с эпицентром в Саксонии. Но правительство рейха отреагировало немедленно, и Саксония, как и ее столица — Дрезден, были заняты регулярной армией почти без кровопролития, после чего коммунистические лидеры спешно вернулись в Берлин.
Поражение коммунистического октябрьского восстания, дирижируемого из Москвы, на время смягчило тяжелый кризис, поразивший партию, и привело к пересмотру всех отношений между русскими и германскими партийными лидерами.
Эти события стали предметом дискуссии и горячих стычек среди многочисленных групп и отдельных лиц в коммунистической партии, равно как и по всей Германии. Одна из таких стычек, по воспоминаниям очевидца, фрау Мейер, жены руководителя «Средней группы» партии Эрнста Мейера, ожесточенно противившегося саксонской авантюре Брандлера, произошла однажды и на квартире Зорге. «Я потом оправдывалась перед фрау Зорге за то, что ее заставили скучать из-за всей этой политики. Но у нас никогда не было никаких дискуссий с самим Зорге».
