Дело Рихарда Зорге - [20]

В ноябре 1920 года он становится начальником 4-го Управления Красной Армии[30]. Берзин был выдающимся человеком и к тому времени, когда Зорге встретился с ним, уже признанным мастером разведывательных операций и обладал личным опытом подпольной работы за границей.

У Берзина, вероятно, было досье на Зорге, начатое еще в бытность последнего в Германии и уж, конечно, со времени его прибытия в Москву. Опыт Зорге в качестве журналиста представлял особый интерес для 4-го Управления как отличное прикрытие для операций за границей и необходимое дополнение для политического наблюдателя. Его бесспорный и разнообразный военный опыт, возможно, имел еще большее значение.

Задание Зорге окончательно обрело форму после серии инструктажей. Все связи с недавним прошлым были оборваны. Он получил в 4-м Управлении новую кличку «Рамзай». «Я начал вести разведывательные операции в своем номере в отеле и в домах, расположенных в разных районах». Потом он поселился в отеле «Новая Европа», и сам Берзин или его помощники тайно посещали его там. В своем признании Зорге придает этому предварительному инструктажу патетическую важность. Была проведена также серия встреч с занимавшими ключевые посты чиновниками Коминтерна, представителями «других коммунистических организаций» и советской коммунистической партии и ее Центрального Комитета, а также с сотрудниками военной разведки. «Однажды два члена Советского народного комиссариата иностранных дел присутствовали на такой встрече, чтобы обсудить политический аспект моей разведывательной деятельности».

На одном из допросов в Токио Зорге спросили: «Вы посещали встречи подготовительного комитета в вестибюле отеля «Новая Европа» или в обычном частном доме Москвы?» Зорге ответил, что не существовало вообще никакого подготовительного комитета. Берзин и некоторые другие принимали участие в беседах. В основном его инструктировали сотрудники Дальневосточной секции этой организации. Сам генерал Берзин консультировал его «по другим вопросам, относящимся к подробностям моей политической и экономической миссии. Он знал всех руководителей еще по партийному движению, и я знал, что он поддерживает связь по телефону с военными руководителями и ключевыми людьми в Центральном Комитете».

Окончательный инструктаж Зорге включал встречу с сотрудниками политической и шифровальной секций 4-го Управления, с тем чтобы привести в соответствие его основные директивы и технические детали поддержания связи его миссии с Центром. Последующие события показали, что Зорге, хотя и не был специалистом по радио, но тем не менее получил достаточную подготовку в области кодов и шифров.

Зорге предусмотрительно не называл имен каких-либо сотрудников, кроме Берзина, с которыми он теперь контактировал. В недавних статьях, появившихся в советской прессе, утверждается, как будто впервые, что непосредственно ответственным за дальневосточную миссию Зорге в 4-м Управлении был сотрудник этой организации «Алекс», чье настоящее имя было Борович, который работал в Дальневосточной секции 4-го Управления. Он был, по-ви-димому, «убежденный коммунисг-ленинец, служивший комиссаром в годы гражданской войны». Полковник Борович пришел на советскую службу из военного аппарата Польской коммунистической партии. Он был непосредственным руководителем Зорге по операции в Китае[31].

Сам Зорге так описывает свое задание: он должен был сосредоточиться на исследовании социальной и политической структуры Нанкинского правительства Чан Кайши, в особенности на его военной мощи, а также различных региональных групп и фракций в Китае, оппозиционных Нанкину, китайской политике в отношении Великобритании и Соединенных Штатов, и особо китайского сельского хозяйства и промышленности. Другими словами, перед Зорге, в сущности, стояла задача как перед политически и экономически опытным наблюдателем — подробно изучать ресурсы и политику правительства Чана. На основании этих данных советские власти смогли бы лучше оценить баланс сил в Китае между Чаном и коммунистами. 4-е Управление явно не имело в Китае никаких источников разведанных о Нанкинском правительстве. Действительно, есть свидетельства, показывающие, что сеть советских связников и агентов совершенно развалилась и что миссия Зорге была частью общей попытки восстановить утраченные связи в Китае.

Советы не имели также никакой связи с китайской Красной Армией и внутренними районами, находившимися под контролем коммунистов, а истребление китайских коммунистов и руководства профсоюзов в прибрежных городах, особенно в Шанхае и Кантоне после разгрома 1927 года, вероятно, разрушило подобные контакты, хотя до сих пор за это отвечал главным образом Коминтерн и его агентства. В апреле 1929 года по обвинению в шпионаже были закрыты все советские консульства во всех жизненно важных районах Маньчжурии, в результате чего дипломатические отношения между Нанкином и Москвой были официально прерваны.

Кроме потребностей политической разведки, куда более настоятельной была необходимость восстановить радиосвязь, без которой не может функционировать никакая